Поиск по творчеству и критике
Cлово "VOL"
Входимость: 35. Размер: 51кб.
Входимость: 9. Размер: 40кб.
Входимость: 3. Размер: 34кб.
Входимость: 2. Размер: 44кб.
Входимость: 2. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 35. Размер: 51кб.
Часть текста: отсутствием конвенции с СССР об авторском праве. М. Гинзбург, в свою очередь указала на ряд ошибок и неточностей в переводе М. Гленни. И, правда, насчитано таковых было впоследствии около трехсот — при сравнении перевода М. Гленни с советским изданием «Мастера и Маргариты» 1973 г., которое считается каноническим (хотя в действительности канонического текста романа — из-за разночтений в рукописях — не существует). В англоязычной прессе раздавались призывы к осуществлению нового перевода «Мастера и Маргариты». Дональда Фини, первым поставившего этот вопрос, поддержал, в частности, Энтони Баррет (Новая Зеландия). Так что Воланд был прав, предупреждая Мастера, что его роман «принесет еще сюрпризы». В 1968 г. в Великобритании вышла в двух переводах (опять-таки — М. Гинзбург [92] и М. Гленни [93] ) повесть «Собачье сердце». В 1970 г. М. Гинзбург перевела «Жизнь господина де Мольера». [94] В 1971 г. с послесловием Виктора Некрасова вышла по-английски «Белая гвардия» (в переводе М. Гленни). [95] Англоязычный сборник «Дьяволиада и другие рассказы» содержит тринадцать переведенных Карлом Проффером (США) повестей и новелл. [96] Ранние пьесы Михаила Булгакова перевели Карл и Эллендеа Проффер. Это издание включает «Дни Турбиных», «Зойкину квартиру», «Бег», «Багровый остров» и «Кабалу святош». [97] В 1975 г. были опубликованы «Записки юного врача» в переводе М. Гленни. [98] Как видим, англоязычный...
Входимость: 9. Размер: 40кб.
Часть текста: и "Плаха" - о Булгакове и Айтматове БИБЛЕЙСКИЕ ГЛАВЫ РОМАНОВ МАСТЕР И МАРГАРИТА И ПЛАХА: О БУЛГАКОВЕ И АЙТМАТОВЕ Евангельский эпизод встречи Иисуса с Пилатом, изложенный во второй главе Мастера и Маргариты Булгакова (с этого эпизода начинается роман в романе), использован и в другом знаменитом произведении русской литературы XX века: ту же самую сцену изобразил в романе Плаха киргизский писатель Чингиз Айтматов. Конечно, произведения Булгакова и Айтматова существенно отличаются и по художественной ценности, и по масштабности затронутых тем. Роман Булгакова - признанный шедевр мировой литературы, в котором ставятся вечные вопросы Добра и Зла, свободы и власти. Плаха в свое время была воспринята и до сих пор воспринимается как символ перестройки - роман, находящийся на полупути между верностью канонам советской литературы и робкой попыткой заявить вслух о злободневных проблемах - распространении наркомании, угрозе ядерной катастрофы, необходимости охраны природы в индустриальном обществе победивших коррупции и бюрократии, а также - не столь открыто - о проблеме национальных меньшинств в СССР [956] . Между романами также есть существенные различия, касающиеся использования евангельского материала. В то время, как библейские главы Мастера и Маргариты являются результатом глубокого знакомства Булгакова с сочинениями по истории и философии (от Ренана до Штрауса и Фаррара, от Филона Александрийского до Иосифа Флавия), что позволило писателю создать...
Входимость: 3. Размер: 34кб.
Часть текста: булгаковедами «древних» ершалаимских глав романа «Мастер и Маргарита» (гл. 2, 16, 25, 26), следует, видимо, ранее всего остановиться на книге Генриха Эльбаума, анализирующей именно «роман в романе». Тех исследователей «закатного» булгаковского романа, которые специально писали об иудейских главах до него, Г. Эльбаум делит на три группы. В. Завалишин и Л. Ржевский (в «Новом журнале» и А. Краснов (в «Гранях») прямо отождествляют Га-Ноцри с евангельским Иисусом Христом. С другой стороны — Е. Стенбок-Фермор (в «Slavic and East European Journal») и Э. Эриксон-мл. (в «Russian Review») обращают внимание на расхождения между фигурой Иешуа Га-Ноцри в булгаковском романе и каноническим образом Иисуса Христа. Впрочем, как замечает далее критик, сами эти исследователи не осознают глубинного смысла данных расхождений, хотя и обнаружили их (21, с. 2). В третью группу Г. Эльбаум включает Р. Плетенева, Д. Дж. Б. Пайпера, В. Лакшина, К. Симонова, И. Бэлзу и Н. Утехина, которые хотя и рассматривают соотношение между новозаветными текстами Библии и их интерпретацией в «Мастере и Маргарите», но не приходят при этом к четким выводам (21, с. 3). Сам же Генрих Эльбаум видит близость «древних» иудейских глав романа к толстовской этике. Влияние Льва Толстого на Михаила Булгакова сказывается, по его мнению, прежде всего в том, «как Булгаков тщательно старается подчеркнуть человеческую сущность Иешуа» (21, с. 43). Работы Льва Толстого «Исследования догматического богословия», «Ответ на декрет Синода», «В чем моя вера»,...
Входимость: 2. Размер: 44кб.
Часть текста: автор объяснял столь четкое панорамное воссоздание в романе улиц, переулков, площадей, храмовых строений, дворцов, мостов, казарм, крепостных стен, башен и ворот Ершалаима тем, что передвижение в древнем граде булгаковских персонажей выверялось писателем «по карте, относящейся ко времени Иисуса Христа». [24] Увы, в качестве сущего выдавалось в обоих случаях всего лишь желаемое, — уже хотя бы по той причине, что датированный первым веком нашей эры план Иерусалима обнаружить пока никому не удалось. Не подтверждается и суждение, будто в художественном своем ви?дении топографии города Ершалаима Булгаков опирался на обобщенные им соответствующие места из Нового Завета, Талмуда и трудов Иосифа Флавия, [25] ибо, даже будучи подключенной к результатам научных измерений и раскопок, [26] совокупность сведений о топографии Иерусалима первого века нашей эры, содержащихся в Новом Завете, Талмуде и произведениях Иосифа Флавия, реконструировать истинный архитектурно-топографический облик библейского города не позволяет. Не случайно ведь и сегодня, по прошествии более чем полувека со времени написания Булгаковым его последнего, «закатного» романа, на карте Иерусалима, прилагаемой к иным изданиям Библии, остаются под вопросом места расположения Голгофы, Гаввафы (Лифостротона) и града Давидова (так называлась крепость на горе Сион), а в современных изданиях Нового завета, которые снабжены картой «без вопросительных знаков», дается лишь один из гипотетических вариантов, то есть одна из топографических версий города, разрушенного римлянами до основания в 70 г. нашей эры и отстроенного ими же, но по совершенно другому плану, в 130 г.. В примечаниях к...
Входимость: 2. Размер: 41кб.
Часть текста: по пятам, а не дуриком...» - А. Галич) в тексте романа, не говоря уже о многоточиях и тем более буквах, не сумела ускользнуть от пристального внимания исследователей. Возникла обширная, если не необозримая, литература, посвященная объяснению и толкованию упоминаемых в романе бытовых реалий, исторических и легендарных событий и имен и т. д. Она убедительно показывает всю многомерность булгаковского творения, глубину замысла и виртуозное мастерство его воплощения. В то же время понятно, что никакие комментарии к роману никогда не будут достаточно подробными, а тем более исчерпывающими. Возьмем, к примеру, один вопрос, частный, и даже, вроде бы, незначительный - по крайней мере на первый взгляд. Почему (а, может быть, и зачем) Воланд в разговоре на Патриарших прудах упоминает имя «чернокнижника Гер - берта Аврилакского, десятого века»? Читатель, перелистывая страницы романа, в подавляющем большинстве, скорее всего, не задержит взгляд на этом имени, ему едва ли знакомом. В лучшем случае кто-нибудь подумает: «А кто это такой?» Кое-кто, может быть, даже решит, что имя это вымышленное. Любознательный же читатель, заинтересовавшись, полезет в энциклопедии или же обратится к комментариям к роману, где найдет, например, информацию о том, что Герберт Аврилакский (938-1003) - видный представитель умственного движения X в., ученый и богослов, с 999 г. - папа римский Сильвестр II. По легенде, учился чернокнижному искусству в арабских университетах Кордовы и Севильи, слыл алхимиком и чародеем [913] . Отметив, что имя не вымышленное, а также что Булгаков, как обычно, точен в датах, читатель все-таки останется в некотором недоумении. Истории известны многие алхимики и чернокнижники, Герберт же, согласно приведенной справке, таковым, - перефразируя известную поговорку - «не был, а слыл». Но вот почему он прослыл чернокнижником? Ведь это не слишком сочетается со статусом папы римского! ...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: четко обозначенной финальной точкой повествования - последней фразой романа Мастера, являющейся также и завершением авторского повествования и потому неизбежно обретающей метатекстовой потенциал), и в Записках на манжетах, и в Записках покойника повествование строится таким образом, что итога в нем нет и быть не может. И дело в данном случае не только в незавершенности произведений как факте творческой биографии писателя [334] . Сам повествовательный дискурс изображается здесь в момент перехода и принципиальной незавершенности: в Записках на манжетах как еще не сложившийся (вспомним автопортрет героя-повествователя в момент выбора пути, покидающего Тифлис: «на мне последняя моя рубашка. На манжетах кривые буквы. А в сердце у меня иероглифы тяжкие» [335] ), в Записках покойника - как уже распадающийся, ибо автор, уходящий в небытие, неизбежно утрачивает власть над собственным текстом. Таким образом, в обоих случаях возможность нарративной динамики возникает благодаря специфическим формам самоописания творческого процесса, находящегося на грани исчезновения, творческого процесса, который развертывается как созидательное авторское усилие вопреки энтропийной энергии абсурда; этот «стык» разрушительного и созидательного векторов в данном случае и позволяет сделать предметом эстетического наблюдения механизмы повествования, которые, казалось бы, в соответствии с некоей устоявшейся традицией читательского восприятия, должны оставаться в тени. Не настаивая на безусловной генетической связи булгаковского текста с прямым литературным источником, необходимо все же отметить, что исходной точкой подобной повествовательной модели в...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: как зеркало эпохи (Дьяволиада, Роковые яйца, Собачье сердце) ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ПОВЕСТИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА КАК ЗЕРКАЛО ЭПОХИ (ДЬЯВОЛИАДА, РОКОВЫЕ ЯЙЦА, СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ) Эпоха понимается обычно как определенный период в истории, отмеченный одной доминирующей чертой, вызванной важным событием, которое может сказаться на дальнейшем развитии страны или даже целого континента [355] . Несомненно, таким эпохальным моментом, сначала в истории России, а затем Европы и мира, была октябрьская революция 1917 года. Этот переворот начертил красной линией границу между качественно разными мирами - старым миром дореволюционной России и новым миром СССР. В результате революции и последовавшей за ней гражданской войны начала развиваться новая цивилизация. Для Булгакова как человека и писателя характерно антиномическое противопоставление революции и эволюции. Согласно такой логике синонимом эволюции является развитие, прогресс, постепенное развертывание идей и деяний, а синонимом революции - регресс, деградация, разрушение, внезапное изменение. О таком мировоззрении писателя свидетельствует хотя бы его «правдивая» декларация, которую он представил в письме правительству СССР в 1930 году, называя главные черты своего творчества: [...] черные и мистические краски [...], в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопоставление ему...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: участие в этом грандиозном мероприятии. Разве что – в качестве королевы бала… Между прочим, нынешней весной оно снова состоялось в очередной раз, уже в наступившем тысячелетии. А сколько новых гостей пополнило ряды приглашенных на бал ста королей за те десятилетия, что минули со дня визита Воланда и его свиты в Москву! И каких гостей – перед их деяниями неблаговидные поступки Фриды и госпожи Тофаны кажутся детскими шалостями! И опять какой-нибудь гаер, вроде Фагота-Коровьева, чтобы успокоить очередную Маргариту, развлекал ее веселой болтовней. Не исключено, что при этом речь снова зашла об удивительных свойствах пространства и о возможности его раздвижения до черт знает каких пределов – надо же как-то объяснить королеве, откуда взялось помещение для столь масштабного шоу. Теперь, с учетом новейших достижений теоретической физики, даже и без конкретных примеров из криминальной практики, также шагнувшей далеко вперед, «ихний помощник» мог бы поразить воображение «черной королевы» рассказом о 26-мерном пространстве (теория бозонных струн) или, как минимум, о 10-мерной модели физического вакуума. Ведь все теории, как было когда-то сказано...
Входимость: 1. Размер: 71кб.
Часть текста: рукописей Булгакова ничего подобного не видно. Весь 1929 год он работал — много, сильно, блистательно. Этот год в биографии Михаила Булгакова заполнен трудом над первой редакцией «романа о дьяволе», автобиографической повестью «Тайному другу» и пьесой «Кабала святош», более известной впоследствии под названием «Мольер». Пьесу Булгаков, по его словам, писал «во второй половине 1929 года». Рукописи помечены «осенью», «октябрем». Дата окончания — 6 декабря 1929 года. Несмотря на очень трудные обстоятельства, работа шла вдохновенно, радостно. Драматург уходил «в призрачный и сказочный Париж XVII века» (его выражение), в век дворцовой роскоши и католического ханжества, век расцвета французской комедии, век Мольера. Ему хотелось создать сценическое зрелище необыкновенное — по форме, по духу, по всему строю образов. Под заголовком одного из первых вариантов записал: «Пьеса из музыки и света». Личная и общественная драма Мольера и смертельная схватка великого комедиографа с гнусным ханжеским обществом Кабалы святош сразу облекались в звучное и красочное чередование сцен — музыки и света, теней и пятен красок: мольеровский театр, сцена, представленная на сцене, пестрота костюмов, грохот аплодирующего зала — и черные, гулкие, леденящие подвалы судилища святош — и блеск дворцовых зал с отчетливо звучащим ...
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: (9, с. 13). На протяжении всего творчества Булгаков писал одну книгу, считает Н. Звезданов, — «Книгу своей жизни» (9, с. 60). Но одновременно это и завершенная художественная картина мира. Что же касается запрещенной булгаковской пьесы «Батум», то это «искупительная жертва творца» (9, с. 61), а отнюдь не творческое поэтическое грехопадение, поскольку пьеса «показывает действительную силу системы» (9, с. 62). Называя роман «Мастер и Маргарита» гениальным творением русского духа, Н. Звезданов утверждает, что роман этот вобрал огромную часть культурно-исторической, мифологической и философской памяти человечества. В нем «в странном сожительстве» соседствует античная мениппея, средневековая мистерия и модернистский гротеск. Христианское повествование разворачивается на фоне драматической современности, а фольклорно-демонологическая традиция подкрепляется древней масонской легендой о Великом Мастере (9, с. 64). «Роман в романе» об Иешуа и Понтии Пилате и социально-сатирический рассказ о миссии Воланда в Москве представляют собой «гомогенный сплав», причем каждое из составляющих «тотально двоемерно», ибо в них слиты реальное и магическое, земное и трансцендентное, история и метаистория (9, с. 65). Солнце и Луна являются в романе...