Поиск по творчеству и критике
Cлово "PARDON"
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Входимость: 2. Размер: 54кб.
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 87кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 13кб.
Часть текста: Квартальный. Извините, не могу... Прошу повернуть. Доступа нет больше. Извольте посмотреть, что делается! Показывается плохо одетый человек. Квартальный обращается к нему. Куда ты прешь? Назад! Плохо одетый человек ловко проскальзывает мимо жандармской лошади и скрывается. Ах, вот народ! Бросается за плохо одетым человеком. Жандарм, наезжает на Кукольника. Жандарм. Назад, назад, господин! Не приказано! Бенедиктов. Нестор, идем назад. Кукольник. Но позвольте. Жандарм, не слушая, отъезжает. Ну, что ж, нельзя так нельзя. Попрощаемся и тут. Сними шапку, Владимир! Бенедиктов. Голова озябнет. Кукольник (сняв шапку). Прощай, Александр! Ты был моим злейшим врагом! Сколько обид, сколько незаслуженных оскорблений!.. За что?.. Был у тебя порок - зависть! Однако в сию минуту я забываю все это!.. (Обращается к окнам) И, как русский, душевно скорблю об утрате! Кланяюсь твоему праху! Прощай, Александр! Бенедиктов снимает шляпу, крестится. Выбегает студент. Студент (Кукольнику). Верно ли, что умер?.. Кукольник (торжественно). Прах! Дом начинает медленно плыть. Появляются окна квартиры, сквозь тонкие занавесы виден свет свечей. Домовая арка. Толпа народа гудит. В толпе встревоженный квартальный, конный жандарм. Полицейские сдерживают напор толпы, стараются не пропустить в арку. Полицейский. Не велено! Не велено! Назад! Возгласы в толпе: - Да позвольте!.. Я в этом доме проживаю!.. - Позвольте пройти!.. - Голландец...
Входимость: 2. Размер: 54кб.
Часть текста: или комическое в романе "Мастер и Маргарита" и в его англоязычных переводах ТАКАЯ БУЛГАКОВСКАЯ АТМОСФЕРА, ИЛИ КОМИЧЕСКОЕ В РОМАНЕ МАСТЕР И МАРГАРИТА И В ЕГО АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ПЕРЕВОДАХ Юмор и сатира - это то, без чего невозможно представить себе булгаковскую прозу. Все, что нельзя было выплеснуть на поверхность текста по понятным причинам, прорастало вглубь, и мысль писателя обретала формы комического. Булгаковская проза, глубокая и серьезная, пронизана юмором и сатирой, и их разная природа не противоречит, а дополняет друг друга, даря возможность читателю открывать всё новые и новые смыслы. В данной статье мы анализируем способы и средства выражения комического в романе М. Булгакова Мастер и Маргарита 1 , а также сравниваем их реализацию в трех переводах романа на английский язык: Майкла Гленни (1967) 2 , Дианы Бургин и Кэтрин Т О’Коннор (1993, здесь даны комментарии Эллендеи Проффер) 3 , Ричарда Пивиара и Ларисы Волохонской (1997) 4 . Обратимся к тексту романа. Автор Мастера и Маргариты не из тех писателей, которые постепенно вводят своих читателей в курс дела. Вместо «вступительных» пейзажей, предысторий и прологов Булгаков интригует читателя сразу же, начиная с эпиграфа и стремительного повествования 1-й главы (Никогда не разговаривайте с неизвестными). Первая реакция еще ничего не понимающего читателя - веселое недоумение, удивление, улыбка, где -то робкая, где-то недоверчивая, где -то понимающая... Чем же так сразу завораживает читателя автор? Необычной, непривычной, неожиданной природой своей комической стихии, у которой есть два крыла: традиции Пушкина, Гоголя, Кафки и...
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Часть текста: кавказские горы! Жуковский. Извольте глянуть, что на улице делается. (Шепнет.) Тысячная толпа. Кто бы мог ожидать? Данзас. Я уже насмотрелся. Дверь из внутренних комнат открывается. Выходит Пушкина и с ней горничная девушка. Девушка. Барыня, извольте идти к себе. Барыня, пожалуйте... Пушкина (девушке). Уйди. Девушка уходит. (Подходит к дверям кабинета) Пушкин, можно к тебе? Данзас. Вот, не угодно ли? Жуковский (преградив Пушкиной дорогу). Наталья Николаевна, опомнитесь! Пушкина. Какие глупости! Рана неопасна. Il vivra! {Он будет жить! (фр.).} Надобно дать еще опию и тотчас на Полотняный Завод... Приятно дерзкой эпиграммой взбесить оплошного врага... Приятно зреть, как он упрямо... упрямо... склонив... забыла, все забыла... приятно дерзкой эпиграммой... Пушкин, вели, чтобы меня пустили к тебе! Жуковский. Наталья Николаевна!.. Данзас (приоткрыв дверь в столовую). Господин доктор... Ваше превосходительство... Арендт (выходит). Э, сударыня, сударыня, нечего вам здесь делать, пожалуйте. (Капает в рюмку лекарство, подносит Пушкиной) Пожалуйте, выпейте. Пушкина отталкивает рюмку. Так делать не годится, пойдемте-ка. Пушкина. Это низко! Позвали какого-то акушера! Разве это мыслимо! Как вы могли это допустить! Арендт (увлекает из комнаты Пушкину). Идемте, пойдемте, сударыня. Пушкина. Приятно дерзкой эпиграммой взбесить... Все забыла... все забыла я, все... Александрине я не верю! Арендт скрывается с Пушкиной. Жуковский. Заклюют бедную! Заклюют ее теперь! Данзас. Да было ли, не было? Жуковский вздыхает. Ох, не уехал бы он от меня! Поверьте, не уехал бы! Но не велел! Да и как вызовешь? Завтра запрут. Жуковский. Что вы говорите? Умножить горе хотите? Все кончено, Константин Карлович. За закрытыми дверями очень глухо, со стороны передней, донесся мягкий складный хор. Данзас махнул рукой, поправил смятые эполеты и вышел в столовую. Когда он открывал дверь, донесся из сеней сладкий и печальный хор: "К тихому...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: Сооружение украшено флагами разных стран. Касса с надписями: «В ординаре» и «В двойном». Надпись над кассой на французском и русском языках: «Начало в пять часов вечера». «Commencement à 5 heures du soir». Сбоку ресторан на воздухе под золотушными лаврами в кадках. Надпись: «Русский деликатес — вобла. Порция 50 пиастров». Выше — вырезанный из фанеры и раскрашенный таракан во фраке, подающий пенящуюся кружку пива. Лаконическая надпись: «Пиво». Выше сооружения и сзади живет в зное своей жизнью узкий переулок: проходят турчанки в чарчафах, турки в красных фесках, иностранные моряки в белом; изредка проводят осликов с корзинами. Лавчонка с кокосовыми орехами. Мелькают русские в военной потрепанной форме. Слышны звоночки продавцов лимонада. Где-то отчаянно вопит мальчишка: «Пресс дю суар!» [91] У входа с переулка вниз к сооружению, Чернота, в черкеске без погон, выпивший, несмотря на жару, и мрачный, торгует резиновыми чертями, тещиными языками и какими-то прыгающими фигурками с лотка, который у него на животе. Чарнота . Не бьется, не ломается, а только кувыркается! Купите красного комиссара для увеселения ваших детишек-ангелочков! Мадам! Мадам! Аштэ пур вотр анфан! [92] Турчанка, любящая мать . Бунун фиа ты надыр? Комбьен? [93] Чарнота . Сенкан пиастр, мадам, сенкан! [94] Турчанка, любящая мать . О, иох! Бу пахакы дыр! [95] (Проходит.) Чарнота . Мадам! Сорок! Каран! А, чтоб тебе пропасть! Да у тебя и детей никогда не было! Геен зи!.. Геен зи!.. [96] Ступай в гарем! Боже мой, до чего же сволочной город! Константинополь стонет над Чарнотой . Где-то надрываются тенора — продавцы лимонов, кричат сладко: «Амбуляси! Амбуляси!» Басы поют в симфонии: «Каймаки, каймаки!» Струится зной. В кассе возникает личико . Чарнота подходит к...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: а 5 heures du soir". Сбоку ресторан на воздухе под золотушными лаврами в кадках. Надпись: "Русский деликатес - вобла. Порция 50 пиастров". Выше - вырезанный из фанеры и раскрашенный таракан во фраке, подающий пенящуюся кружку пива. Лаконическая подпись: "Пиво". Выше сооружения и сзади живет в зное своей жизнью узкий переулок: проходят турчанки в чарчафах, турки в красных фесках, иностранные моряки в белом, изредка проводят осликов с корзинами. Лавчонка с кокосовыми орехами. Мелькают русские в военной потрепанной форме. Слышны звоночки продавцов лимонада. Где-то отчаянно вопит мальчишка: "Пресс дю суар!" ["Presse du soir" - "Вечерняя газета" (фр.)] У выхода с переулка вниз к сооружению Чарнота в черкеске без погон, выпивший, несмотря на жару, и мрачный, торгует резиновыми чертями, тещиными языками и какими-то прыгающими фигурками с лотка, который у него на животе. Чарнота . Не бьется, не ломается, а только кувыркается! Купите красного комиссара для увеселения ваших детишек-ангелочков! Мадам! Мадам! Аштэ пур вотр анфан! [Achetez pour votre enfant! - Купите для вашего ребенка! (фр.)] Турчанка, любящая мать . Бунун фиаты надыр? Комбьен? [Bunun fiyatl nedir? Combien? - Сколько это стоит? (тур.) Сколько? (фр.)] Чарнота . Сенкан пиастр, мадам, сенкан! [Cinquante piastres, madame, cinquante! - Пятьдесят пиастров, мадам, пятьдесят! (фр.)] Турчанка, любящая мать . О, иох! Бу пахалы дыр! [О, yok! Bu pahalidir! - Ох,...
Входимость: 1. Размер: 87кб.
Часть текста: моим литературным именем и поставили меня в тягостнейшее положение. В этом смысле мне необходимо быть в Берлине, – писал Булгаков 21 февраля, ходатайствуя перед Административным отделом Моссовета о выдаче ему заграничного паспорта. – Поездка не должна занять ни в коем случае более 2-х месяцев, после которых мне необходимо быть в Москве (постановка „Бега“). Надеюсь, что мне не будет отказано в разрешении съездить по этим важным и добросовестно изложенным здесь делам. <…> P. S. Отказ в разрешении на поездку поставит меня в тяжелейшие условия для дальнейшей драматургической работы» [13; 174–175]. Однако в Моссовете, по всей видимости, сочли, что судебное разбирательство лишь повод, чтобы остаться за границей, и в паспорте отказали (французское посольство уже было готово предоставить визы, о чем имеется соответствующий документ), а Булгаков, словно невольно оправдываясь, утверждал позднее в исповедальной повести «Тайному другу»: «Да не выдумал я! Рвацкий. Маленького роста, в вишневом галстуке, с фальшивой жемчужной булавкой, в полосатых брюках, ногти с черной каймой, а глаза… <…> я на три года по кабальному договору отдал свой роман некоему Рвацкому, сам Рвацкий неизвестно где, но у Рвацкого есть доверенные в Москве, и, стало быть, мой роман похоронен на 3 года, я продать его во второй раз не имею права». Таким образом, Каганский-Рвацкий неискушенного в авторском праве писателя обманул, причем не единожды, заграницы Булгаков не увидал ни тогда, ни позднее, однако от замысла написать пьесу об увидавших и проклявших ее русских эмигрантах не отказался. Эта тема была для него тем важнее, что в ней драматург мог проследить инвариант собственной судьбы и подтверждение правильности ее, то есть судьбы решения в 1920 и 1921 годах...