М. А. Булгаков ― Издательству Ладыжникова [383]
(Из Москвы в Берлин)
В Издательство Ладыжникова
в Берлине 8-го октября 1928 г.
«Зойкина квартира», включение этой пьесы в число пьес этого издательства и охрану моих авторских интересов на условиях, указанных в письме Издательства Ladyschnikowa от 3-го октября 1928 года.
Сообщаю, что ни г. Лившицу, ни г. Каганскому никаких прав на эту пьесу я не предоставлял. Пьеса в печати в России не появлялась.
Согласен на то, чтобы Издательство Ладыжникова возбудило судебное преследование против лиц, незаконно пользующихся моим произведением «Зойкина квартира», на условиях, что Издательство Ладыжникова, как оно сообщало в письме от 3-го октября 1928 года, примет судебные издержки на себя.
Нотариальную доверенность вышлю Вам, как только она будет готова [384].
С искренним уважением
Москва, Большая Пироговская 35-а, кв. 6.
Михаил Афанасьевич Булгаков.
Примечания
[383]
М. Булгаков настойчиво продолжал борьбу за свои авторские права. И здесь уже говорилось об этом.
[384] Необходимо, на наш взгляд, более подробно рассмотреть ситуацию, сложившуюся к тому времени с публикацией и инсценировкой произведений Булгакова за границей.
Получив сведения о том, что его роман «Белая гвардия», пьесы «Дни Турбиных» и «Зойкина квартира» стали предметом купли-продажи в руках мошенников, Булгаков решил предпринять активные и, как ему казалось, эффективные действия в защиту своих авторских прав. С помощью ВОКСа и некоторых издателей ему удалось опубликовать в ряде зарубежных газет свои письма-обращения, в которых, разоблачая Каганского и других дельцов, он просил не вступать с ними ни в какие сделки, касающиеся его произведений. Заявления Булгакова были написаны в очень резкой форме и привлекли внимание общественности. Однако Каганский, прибегнув к клевете, не только легко парировал обвинения Булгакова, но и позволил себе еще и поглумиться над ним, озаглавив ответную публикацию «Делом Булгакова».
Поняв, что в газетной дуэли одержать верх над профессиональными дельцами невозможно, Булгаков решил использовать официальные каналы и всю мощь юриспруденции. Он обратился с письмом в Драмсоюз, заключил договор с опытным юристом, прибег к помощи посредников — уполномоченных по ведению его издательских дел (один из них, например, активно действовал в Париже). Однако вскоре выяснилось, что шансов на положительный результат нет. Создалась парадоксальная и безысходная ситуация: защитить его авторские права было некому, любая новая рукопись могла вскоре оказаться в руках мошенников-шантажистов. Здесь уже цитировалось письмо И. Я. Рабиновича, в котором опытный юрист писал о невозможности победить в этом конфликте из-за того, что между Россией и европейскими странами нет конвенции.
«Фишер Ферлаг», которое тут же предложило ему свои услуги. «Вы передаете непосредственно нам, — указывалось в письме издательства, — право представления Вашей пьесы за границей
Между тем поступали другие тревожные сообщения. Уполномоченный Булгакова в Париже В. Л. Биншток в письме от 17 августа 1928 г. уведомлял: «[...] Вчера поехал [...] в эту самую „Конкордию“, которая издала 1-ый том Ваших „Дней Турбиных“, и там я узнал, что [...] это фирма немецкая, и владельцем ее является... наш знакомый... Каганский».
Без разрешения Булгакова ставились его пьесы в Праге, в Риге, в других городах. Стремились урвать свой кусок и издательства. Неоднократно с посредническими предложениями обращалось к Булгакову берлинское издательство Ладыжникова. Уже в декабре 1926 г. оно изъявило желание ознакомиться с текстом пьесы «Дни Турбиных» для «выяснения возможности ее постановки в театрах Германии». Не получив удовлетворительного ответа от автора, издательство продолжало настойчиво искать пути к заключению договора, не без помощи, как впоследствии выяснилось, того же Каганского. При этом был разыгран спектакль, в основу которого была положена праведная ненависть писателя к Каганскому. 3 октября 1928 г. издательство направило Булгакову очередное письмо, в котором, в частности, говорилось: «В воскресном номере местной газеты „Vossische Zeilung“ была напечатана одна сцена из „Зойкиной квартиры“, о чем мы считаем, нужным довести до Вашего сведения. Перевод был сделан неким г. Лившицем, который, по имеющимся у нас сведениям, работает для г. Каганского, почему мы и пришли к убеждению, что перевод этот сделан без Вашего согласия и таким образом повторяется та же история, которая произошла с „Днями Турбиных“[...]. Мы охотно готовы взять на себя представительство Ваших интересов, тем более, что произведение это до сих пор в печати ни в России, ни в других странах не появлялось, и, таким образом, напечатав эту пьесу в Берлине, приобретаются права литературной Бернской конвенции [...] Мы готовы возбудить уголовное преследование против упомянутого переводчика и того лица, которое [...] передало г-ну Лившицу Вашу пьесу для перевода. Мы думаем, что это лицо, вероятно, г. Каганский [...] Мы позволяем себе обратить Ваше внимание на то, что нас интересует не только „Зойкина квартира“, но и другие Ваши пьесы [...]».
«Зойкина квартира» и публикует его в переводе на немецкий язык, и получив одновременно «любезное» приглашение издательства организовать уголовное преследование нарушителя, Булгаков тотчас же принял все условия издательства, закрепив свое согласие письмом, которое он отправил, не мешкая, 8 октября. Импульсивное решение Булгакова, стремившегося пресечь пиратские действия Каганского, дорого ему стоило. Вскоре выяснилось, что выступавший от имени издательства Ладыжникова некий Б. Рубинштейн действовал в тесном единении с Kaганским. В результате они заполучили столь желанное письменное согласие Булгакова на «защиту» его авторских прав. Более того, И. Я. Рабинович в эти же дни оповестил Булгакова о том, что издательство «Фишер Ферлаг» вступило в соглашение с Каганским. Но на этом глумливое издевательство не закончилось, финал получился ошеломляющим: Захарий Каганский, буквально через несколько дней после получения письменного согласия Булгакова на возбуждение уголовного дела против... Каганского, обратился к Булгакову с мольбой — защитить его в схватке с некоей мадам Тубенталь, которая, по его словам, попирая его «законные» права на творческое наследие Булгакова, решила самочинно поставить пьесу «Дни Турбиных». Все предпринятые против мадам Тубенталь «законные» меры со стороны Каганского и Фишерферлага оказались малоэффективными, и спасти их мог только Булгаков. Для этого ему необходимо было срочно «получить справку из Главлита или другого учреждения, ведающего регистрацией пьес и книг, что пьеса „Дни Турбиных“ и
Известно, что мадам Тубенталь поставила спектакль в Берлине 27 октября 1928 года, публика «горячо» приветствовала артистов и постановщиков.
«Дни Турбиных» — Сост.
{43} Подчеркнуто нами — Сост.