М. А. Булгаков ― М. А. Волошину [140] [141]
10 мая 1925 г.
Многоуважаемый Максимилиан Александрович,
Н. С. Ангарский передал мне Ваше приглашение в Коктебель [142]. Крайне признателен Вам. Не откажите черкнуть мне, могу ли я с женой у Вас на даче получить отдельную комнату в июле — августе? Очень приятно было бы навестить Вас. Примите привет.
М. Булгаков.
Обухов переулок, 9, квартира 4.
Примечания
[140] М. А. Булгаков — драматург и художественная культура его времени. М. 1988; с. 413. Затем: Булгаков Михаил. Дневник. Письма. 1914―1940. М., СП., 1997. Печатается и датируется по автографу (ОР ИРЛИ, ф. 369, ед. хр. 284). Комментарии В. И. Лосева.
[141] Волошин Максимилиан Александрович (1877—1932) — известный поэт, критик, художник. Очевидец крымских событий в период гражданской войны.
[142] В августе 1924 г. П. Н. Зайцев приехал в Коктебель к Ангарскому, чтобы уговорить того дать согласие на печатание романа «Белая гвардия» в «Недрах». Очевидно, в это время Волошин познакомился с рукописью романа и принял участие в «уговаривании» Ангарского к его публикации. Через некоторое время Волошин прочитал опубликованную в журнале «Россия» первую часть романа и повесть «Роковые яйца», которую ему прислал Ангарский. 25 марта 1925 года Волошин написал Ангарскому письмо, в котором, в частности, говорилось: «Спасибо за VI книгу „Недр“ и за Ваши издания (и особенно за Уэллса). Я их получил уже больше месяца назад, но как раз в тот момент выезжал в Харьков... „Недра“ прочел еще в вагоне. Рассказ М. Булгакова очень талантлив и запоминается во всех деталях сразу. Но я очень пожалел, что Вы все-таки не решились напечатать „Белую гвардию“, особенно после того, как прочел отрывок из нее в „России“. В печати видишь вещи яснее, чем в рукописи... Но во вторичном чтении эта вещь представилась мне очень крупной и оригинальной; как дебют начинающего писателя ее можно сравнить только с дебютами Достоевского и Толстого. И по литературному значению удельный вес, разумеется, превосходит „Роковые яйца“.
Очень досадно, что она не пойдет в „Недрах“ целиком, тем более что Лежнев ограничится, кажется, лишь фрагментом...
Мне бы очень хотелось познакомиться лично с М. Булгаковым, так как Вы его наверно знаете, — то передайте ему мой глубокий восторг перед его талантом и попросите его от моего имени приехать ко мне на лето в Коктебель».
Ангарский показал письмо Булгакову, и тот переписал почти весь текст себе в альбом. Конечно, отзыв маститого поэта и писателя очень обрадовал Булгакова, и он воспользовался приглашением приехать в Коктебель. Ангарский тут же сообщил Волошину: «Булгаков к Вам с радостью приедет».
28 мая Волошин ответил Булгакову приветливым письмом: «Дорогой Михаил Афанасьевич, буду очень рад Вас видеть в Коктебеле... Комната отдельная будет. Очень прошу Вас привезти с собою все вами написанное (напечатанное и ненапечатанное)...»
Последняя фраза не случайна, ибо Волошину уже успели рассказать о горькой писательской судьбе Булгакова Ангарский, Зайцев и другие. Характерным в этом смысле является и письмо В. В. Вересаева Волошину от 8 апреля 1925 г., в котором он писал: «Очень мне приятно было прочесть Ваш отзыв о М. Булгакове. „Белая гвардия“, по-моему, вещь довольно рядовая, но юмористические его вещи — перлы, обещающие из него художника первого ранга. Но цензура режет его беспощадно. Недавно зарезала чудесную вещь „Собачье сердце“, и он совсем падает духом. Да и живет почти нищенски... Ангарский мне передал, что Ваше к нему письмо Булгаков взял к себе и списал его».
Л. Е. Белозерская, «... Чета Волошиных держалась с большим тактом: со всеми ровно и дружелюбно».
Булгаковы прекрасно отдохнули в Коктебеле, как и ожидалось, Волошин и Булгаков подружились, стали единомышленниками.