М. А. Булгаков ― П. С. Попову [534]
8. VI. 1932 г. Москва
Дорогой Павел Сергеевич!
Сбился я в нумерации моих писем, поэтому нумеровать более не буду. Ваши я получаю и всегда они вызывают хорошее чувство. Приходят они среди, правда, редких, но все же тяжелых для меня деловых писем. Их легко разделить по следующему признаку:
а) письма отечественные;
б) письма заграничные.
Первые имеют лик мелко будничный. За телефон, например, за какой-то месяц какого-то года нужно доплатить 9 рублей. А кроме того, почему я не состою в Горкоме писателей? А если где-нибудь состою, то где, будьте любезны?
Я состою в РАБИСе [535] и очень рад, что состою. Но в глубине у меня мысль, что это не важно — где я состою. И эти вопросы и ответы на них только время у меня отнимают. Словом, похоже на комаров, которые мешают наслаждаться природой. Заграничные — дело другое. Как письмо оттуда — на стол, как кирпич. Содержание их мне известно до вскрытия конвертов: в одних запрашивают о том, что делать, и как быть, и как горю пособить с такой-то моей пьесой там-то, а в других время от времени сообщают, что там-то или где-то у меня украли гонорар.
9/VI—10/VI. Ночь.
В самом деле: я пишу куда-то, в неизвестное пространство, людям, которых я не знаю, что-то, что, в сущности, не имеет никакой силы. Каким образом я, сидя на Пироговской, могу распорядиться тем, что делается на Бюловштрассе или рю Баллю?
12—13/VI. Ночь.
Ничего ночью не произошло, ибо я спать хотел. Попробуем 13/VI днем: рю Баллю, La Garde Blanche. Мы хотим ставить в Америке [...] [536]
[534] Новый мир, 1987, № 2. Затем: Письма. Публикуется и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 29, л. 1).
[536] Здесь текст обрывается.