М. А. Булгаков ― П. С. Попову [515]
Москва, 30. IV. {19} 32 г.
III-е
Дорогой Павел Сергеевич!
Ваше милое письмо от 26-го я получил. Очень, очень признателен за выписку [516]. После получения ее у меня на столе полный паспорт гражданина Вишневского со всеми особыми приметами. Этот Вс. Вишневский и есть то лицо, которое сняло «Мольера» в Ленинграде, лишив меня, по-видимому, возможности купить этим летом квартиру. Оно же произвело и ряд других подвигов уже в отношении других драматургов и театров. Как в Ленинграде, так и в Москве [517].
Подвиги эти такого свойства, что разговаривать о Вс. Вишневском мне просто нежелательно. Но несколько слов все же придется сказать о «Днях Турбиных». Вс. Вишневский был единственным, кто отметил в печати возобновление. Причем то, что он написал, пересказу не поддается. Нужно приводить целиком. Привожу кусочек: «... все смотрят пьесу, покачивая головами, и вспоминают рамзинское дело...» [518] Казалось бы, что только в тифозном бреду можно соединить персонажи «Турбиных» с персонажами рамзинского дела [519].
Но я не считаю себя плохим экспертом. (Пусть это самомнение!) Это не бред, это ясная речь. Душевный комплекс индивида в полном порядке. Индивид делает первые робкие шаги к снятию декораций моих со сцены. Возможно, что шаги эти глупы. Ах, впрочем, дело не в этом!
Мне хочется сказать только одно, что в последний год на поле отечественной драматургии вырос в виде Вишневского такой цветок, которого даже такой ботаник, как я, еще не видел. Его многие уже заметили и некоторые клянутся, что еще немного времени и его вырвут с корнем.
Опять, опять к моим воспоминаниям. Сердце стучит тревожно, спешу записать их. Ждите их в IV-м письме.
Ваш М. Б.
Примечания
[515] Новый мир, 1987, № 2. Затем: Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 2189, к. 1269, ед. хр. 4, л. 15).
«Кто же вы?» из «Красной газеты» от 11 ноября 1931 г. В заметке, в частности, говорилось: «Государственный большой драматический театр выпустил ко дню новой премьеры („Дело чести“) специальную газету. В ней декларируются — правда, осторожно — симпатии ГБДТ к театру Мейерхольда [...] Каковы генеральные пути ГБДТ? В брошюре [...] подчеркивается, что театр стремится к закреплению ведущей роли пролетдраматургии и к борьбе за высокое качество спектаклей.
Тем с большей силой, удивлением и недоумением хочется спросить ГБДТ сегодня, узнав о некоторых новых фактах: кто же вы идейно-творчески? Куда же вы, в концов концов, идете?..
Театр, многажды заверявший общественность о своем желании выдвигать пролетдраматургов, принял к постановке пьесы „Мольер“ Булгакова и „Завтра“ Равича. Идейно-творческая позиция Булгакова известна по „Дням Турбиных“, „Дьяволиаде“. Может быть, в „Мольере“ Булгаков сделал шаг в сторону перестройки? Нет, это пьеса о трагической судьбе французского придворного драматурга (1622—1673 гг.). Актуально для 1932! Можно понять и одобрить замысел постановщиков „Тартюфа“: показом классиков. Но зачем тратить силы, время на драму о Мольере, когда к вашим услугам подлинный Мольер.
Или Булгаков перерос Мольера и дал новые качества. По-марксистски вскрыл „сплетения давних времен“.
Ответьте, товарищи из ГБДТ!
„Дело чести“) и пьесы Булгакова и Равича?».
[517] Вс. Вишневский многократно и последовательно выступал против постановки на сцене советских театров пьес Булгакова, считая их явлением чисто буржуазным. В своих высказываниях он был прямолинейным, бескомпромиссным и резким, но, безусловно, искренним. В связи с этим приведем очень любопытную запись из дневника Ю. Слезкина от 26 сентября 1932 г.: «Вишневский как всегда загнул
«Театр и война» (с подзаголовком «В порядке постановки вопроса») писал: «Ну вот, посмотрели „Дни Турбиных“... И казалось, будто на сцене, глядя на Турбиных, собрались, став в стороне со скрещенными руками, большевики — герои пролетарских пьес... И сквозь весомый и победительный пласт пролетарской драматургии начали пробиваться какие-то голоса из прошлого. Махонькие, из офицерских собраний, с запахом „выпивона и закусона“ страстишки, людишки, делишки. Мелодраматические узоры, немножко российских чувств, немножко музычки. Я слышу: „Какого черта! Ну, был Турбин, немножко строговатый, посамобичевался и получил осколок в череп. Ну и что?“... Чего достиг? Того, что все смотрят пьесу, покачивая головами и вспоминают рамзинское дело... Знаем, мол, этих милых людей...» («Советское искусство» от 21 февраля 1932 г.).
[519] Рамзин Леонид Константинович (1887—1948) — советский теплотехник. В 1921 г. член Госплана. Участник разработки плана ГОЭЛРО. Один из организаторов и первый директор Всесоюзного теплотехнического института (1921—1930). В 1930 г. осужден по известному делу пром-партии. Создал конструкцию промышленного прямоточного котла (котел Рамзина). Лауреат Государственной премии СССР 1943 г.
{57} Речь идет о заседании Всероскомдрама, на котором обсуждалась пьеса А. Файко «Неблагодарная роль». — Сост.