Блаженство (сон инженера Рейна).
2-я редакция
(Фрагменты)
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Рейн. Не понимаю этого упорства. Вы - князь.
Бунша. А я говорю, нет. (Вынимает бумаги.) Вот документы,
удостоверяющие, что моя мать, Ираида Михайловна, во время Парижской коммуны
состояла в сожительстве с нашим кучером Пантелеем. А я родился ровно через
девять месяцев и похож на Пантелея.
Рейн. Ну, если так, ладно, вы - сын кучера. Но у меня нет денег.
Милославский. Я извиняюсь, какие Михельсоновы часы? Что это, у одного
Михельсона ходики в Москве?
Рейн. Постойте. Вам нельзя выходить, поймите.
Милославский. Не имеете права задерживать.
Рейн. Да я вас не задержу. Не бойтесь. Наоборот, я сейчас вас отправлю
обратно. Вы недавней эпохи, судя по костюму. Вас поражает обстановка моей
комнаты?
Милославский. Поражает.
Рейн. Одну минутку. Скажите только, как ваша фамилия.
Милославский. А зачем вам моя фамилия?
Рейн. Вы волнуетесь, это вполне понятно. Вы кто такой?
Милославский. Солист государственных театров.
Рейн. Ага. А в каком году вы родились? Мне это нужно.
Милославский. Забыл.
Рейн. Ну, ладно. Идите обратно, туда.
Милославский. Виноват, здесь стенка.
Рейн. Хорошо, стойте. (Движет механизм.) Вот так оказия! Заело.
(Пауза.) Присядьте на одну минуту. Гм. Дело вот в чем. Я изобрел машину для
проникновения в другие времена, так скажем... И вот, изволите ли видеть, вы
только не пугайтесь, дело в том, что время есть фикция...
Милославский. Скажите! А мне это в голову не приходило!
Та часть Москвы Великой, которая носит название Блаженство. Громадная
терраса очень высоко над землей. Колоннада. Тропические растения и сложная,
но мало заметная и удобная аппаратура. Это - приемная в квартире народного
комиссара Радаманова. Радаманов читает у стола.
Радаманов. Что за странное беспокойство у меня сегодня. (Пауза.)
На столе вспыхивает свет.
Да...
В аппарате мягко говорит голос: "Прилетела".
Анна (входя). Она прилетела.
Радаманов. Спасибо. Мне позвонили. Анна, дайте мне, пожалуйста, ваши
подснежники, я хочу подарить ей.
Анна. Пожалуйста. (Уходит.)
Пауза. Через некоторое время появляется Аврора.
Аврора. Отец!
Радаманов. Здравствуй, Аврора, здравствуй. Вот тебе цветы.
Аврора. Как ты мил.
Радаманов. Ну, садись, садись, рассказывай.
Аврора. Да нечего рассказывать, черт возьми!
Радаманов. Аврора, душенька, ты только что прилетела, и первое слово,
которое я от тебя слышу, - черт. На тебе еще цветочков, только не ругайся.
Аврора. Ну, не буду, не буду. Дай я тебя поцелую.
Радаманов. Ты хоть скажи, что из себя представляет Луна?
Аврора. Она из себя ничего не представляет. Луна как Луна.
Радаманов. В пути ничего не случилось?
Аврора. Ну что может случиться при такой технике? В ракете удобно, как
в спальном вагоне...
Радаманов. Все?
Аврора. Все.
Радаманов. Не много от тебя узнаешь! Ну, говори правду, скучно?
Аврора. Скучно мне.
Радаманов. Аврора, как я страдаю из-за тебя. Ты повергаешь меня в ужас.
Я думал, что на луне твоя тоска пройдет. Так же жить нельзя. Скука - это
болезненное явление. Тогда нужно лечиться.
Аврора. Это - теория Саввича.
Радаманов. Кстати, он кланялся тебе.
Аврора. Ах, ну его к матери!
Радаманов. Что? К какой матери?
Аврора. Папа, я и сама не знаю, к какой матери. В одной из древних
книжек я видела это выражение.
Радаманов. Удивительное выражение! Какое-то странное выражение! Ну, не
надо о матери. Поговорим о Саввиче. Нельзя ж так поступать с человеком. Ведь
он уверен, что ты выходишь за него. На этом самом месте ты говорила, что он
тебе очень нравится.
Аврора. Что-то мне померещилось на этом месте. Теперь я и сама не могу
разобраться, чем он меня прельстил: не то поразила меня его теория гармонии,
не то брови. А теперь всматриваюсь, и гармония мне кажется сомнительной и
брови вовсе не нравятся.
Радаманов. Честное слово, я с ума сойду! До чего неровный характер!
Нельзя же так поступать с человеком.
На столе - свет.
Да, я к вашим услугам. Ах, Фердинанд!
Голос: "Может ли Аврора меня принять сейчас?"
Саввич спрашивает, можешь ли ты его принять?
Аврора. Да, могу.
Радаманов. Да, она очень рада.
Свет гаснет.
Ну, пожалуйста, беседуй сама с ним, а меня уволь. Ты окончательно запутала
меня с этими бровями и гармонией.
Саввич (входит). Добрый вечер.
Радаманов. Ну, голубчик, разговаривайте с ней, а у меня есть дело.
(Уходит.)
Саввич. Приветствую вас, милая Аврора.
Аврора. Здравствуйте, Фердинанд! Вы знаете, какой я сон видела в
ракете, что будто бы вас разбойники зарезали!
Саввич. Виноват...
Пауза.
Простите, что привлекает ваше внимание на моем лице?
Аврора. Ваши брови. Они стали уже.
Саввич. Признаюсь вам, что я подбрил их.
Аврора. Ах, это интересно. Повернитесь к свету, пожалуйста. Нет, так
хуже, пожалуй.
Саввич. Но вы мне сами говорили...
Аврора. А, шут его знает, может, я ошиблась! Вы сегодня немного
напоминаете Чацкого.
Саввич. Простите, кто это Чацкий?
Аврора. Это герой одной старинной пьесы, написанной лет четыреста
назад.
Саввич. Как называется, простите?
Аврора. "Горе от ума".
Саввич (записав). Непременно прочту.
Аврора. Не стоит. Вам не понравится. Это скучная чепуха.
Саввич. Нет, мне хочется познакомиться с этим Чацким.
Пауза.
Милая Аврора, необыкновенные чувства волнуют меня сегодня. Я люблю
первомайские дни, и сегодня, лишь только я проснулся, радость охватила меня
Все веселило меня сегодня, а когда я поднялся сюда к вам, в Блаженство, она
совершенно затопила меня. Посмотрите, как сверкают колонны, как прозрачен
воздух! Человечество счастливо. Я гордился тем, что я один из людей...
Аврора, что же вы молчите? Ведь наступает Первое мая. Что же вы молчите,
Аврора?
Аврора. Все будет хорошо?
Саввич. О, ручаюсь вам! Сейчас хорошо, с каждым днем будет все лучше!
Ну, что же вы мне скажете?
Аврора. Ах, да! Ведь наступает Первое мая. Милый Фердинанд, я попрошу
вас, отложим этот разговор до полуночи. Я хочу еще подумать.
Саввич. Дорогая Аврора, о чем же думать? Не мучьте меня больше. Но
впрочем, как хотите, как хотите, я согласен ждать.
Аврора. Скажите, Фердинанд, у вас не было сегодня ощущения
беспокойства?
Саввич. О, никакого!
Аврора. А действительно, какой-то сладостный ветер задувает на
площадке! А вообразите, Саввич, что ракета, в которой я летела, сорвалась бы
сегодня и вдруг - бамс! И от меня осталась бы только одна пыль... И вот вы
приходите объясняться мне в любви, и объясняться некому! И вот космическую
пыль заключат в урну, и вам уже не с кем говорить...
Саввич. Аврора, замолчите! Что за ужасная мысль! Ракета не может
сорваться.
Аврора. Я знаю. Мне что-то все снятся древние сны
Саввич. Не понимаю, какие?
Аврора. Вот, например, сегодня мне приснилось, что будто бы разбойники
напали на меня, а вы бросились меня защищать и вас закололи.
Саввич. Разбойники? Аврора, у вас расстроены нервы. Аврора, я давно это
замечаю, но никому не говорю. Лишь только я стану вашим мужем, я вылечу вас.
Аврора. Мне скучно, бес!
Глухой пушечный удар.
Саввич. Сигнал к началу празднеств. Я не буду вас задерживать. Итак, до
вечера? Аврора. До вечера.
Саввич уходит.
Отец!
Радаманов (выходя). Ну, что?
Аврора. Слушай, отец, у тебя нет предчувствия, что что-то должно
случиться?
Радаманов. Никакого предчувствия у меня нет. Ты скажи, ты ответила ему?
Аврора. Ты понимаешь, он взял подбрил брови и от этого стал в два раза
хуже.
Радаманов. Аврора, при чем здесь брови? Что ты делаешь с человеком?
Ответ ты ему дала?
Аврора. А с другой стороны, действительно, не в бровях сила. Иногда
бывают самые ерундовские брови, а человек интересный. Хотя, должна заметить,
что я что-то давненько не видела интересных людей.
Радаманов. Ну, поздравляю Саввича, если он на тебе женится. Вот уж
воистину...
За сценой с грохотом разбиваются стекла. Затем по площадке пролетает вихрь,
и затем появляется Милославский с часами и занавеской в руках, Бунша в
шляпке и Рейн с механизмом.
(Вслед за текстом второй редакции, в той же тетради, находится тот же
вариант второй картины первого действия:)
Саввич. Что привлекает ваше внимание на моем лице?
Аврора. Ваши брови. Вы подкрасили их?
Саввич. Признаюсь вам, да.
Аврора. Ах, это интересно. Повернитесь вот так - к свету. Благодарю
вас. Нет, так, пожалуй, хуже.
Саввич. Но вы сами говорили...
Аврора. По-видимому, я ошиблась.
Пауза.
Саввич. Милая Аврора! Я нарочно поднялся к вам, пока еще нет гостей,
чтобы узнать о вашем решении. Наступает первое мая...
Аврора. Да.
Саввич. И вы сказали, что сегодня дадите мне окончательный ответ.
Аврора. Ах, да, да! Первое мая... Знаете ли что? Отложим наш разговор
хотя бы до полуночи. Я хочу собраться с мыслями. Над нами ведь не каплет...
Саввич. Виноват. Как?
Аврора. Это такая поговорка, не обращайте внимания!
Саввич. Слушаю. Я готов ждать и до полуночи, хотя и думаю, что ничто не
может измениться за эти несколько часов. Не скрою, что у меня несколько
грустное чувство оттого, что вы откладываете. К чему это. Аврора? Поверьте
мне, что наш союз неизбежен и будет счастлив... Также я опечален и тем
обстоятельством, что брови мои вам не понравились. Я займусь ими.
Аврора. Нет, нет... Больше не затрудняйте себя!
Саввич. Итак, разрешите откланяться. Когда дадут сигнал к началу
праздника, я вновь явлюсь к вам. А пока что пройдусь по верхним галереям.
Ах, какой там воздух, какой вид! Позвольте на прощание сказать вам, что я
счастлив, что вы вернулись, ибо безумно люблю вас.
Аврора. Спасибо, милый Фердинанд. До вечера.
Саввич уходит. Пауза. Затем входит Радаманов.
Радаманов. Ушел?
Аврора. Ушел. Отец, у тебя нет сладкого предчувствия, что сегодня
произойдет что-то, отчего перевернется вся жизнь?
Радаманов. Этого сладкого предчувствия у меня нет. У меня другое
предчувствие, зловещее, именно, что ты опять не дашь ему ответ.
Аврора. Ты знаешь, папа, он выкрасил брови!
Радаманов. Что же это происходит, в конце концов!..
Аврора. А сейчас побежал краску смывать.
Радаманов. Да при чем здесь брови, Аврора! Что ты делаешь с человеком!
Аврора. Как всякая красивая женщина, папа, я капризна... <...>
Что это значит?
Аврора. Черт его знает, что это значит. Не то актеры, не то... Но
одному дурно. Звони к Граббе!
Анна. Да что звонить? Кто это? (Бросается к столу, на нем вспыхивает
свет.) Профессор Граббе! Немедленно к нам! У нас какое-то несчастье!
Голос Граббе: "Сию минуту".
Аврора (Бунше). Это правда, что он говорил?
Бунша. Я в этой машине, гражданка, не виноват. За такие машины...
Милославский. Морды бьют! Что ж вы, Эдиссоны проклятые, наделали!
(Схватывает Буншу за глотку.)
Анна. Что же это такое происходит?
Пол разверзается, и лифт выбрасывает Граббе.
Аврора. Граббе! Сюда, сюда! На помощь к этому!
Граббе. Кто это такие? (Приводит в чувство Рейна.)
Рейн. Вы врач?
Граббе. Да.
Рейн. Мы попали к вам в аппарате времени... из двадцатого века... но
мне не верят...
Граббе. Я не постигаю.
Аврора. Я верю! Это правда! Граббе! Это правда!
Граббе. Аврора, это несерьезно, этого не может быть.
Рейн. Ах, и этот не верит! Мне трудно дышать.
Граббе открывает кран, из него, светясь, начинает бить какой-то газ, который
Граббе направляет на Рейна.
Граббе. Дышите!
Аврора. Дайте какое-нибудь доказательство, что вы говорите правду.
Бунша. Сию минуту. Вот доказательство. Домовая книга Банного переулка.
Аврора. Не понимаю. Отец! Сюда!
Радаманов. Что еще?
Аврора. Отец, это верно! Это не актеры! Это люди другого времени.
Радаманов. Что ты, с ума сошла? (Граббе.) Граббе, объясните мне, вы
что-нибудь понимаете? Кто это такие?
Граббе. Нет.
Рейн. Ну, хорошо. Я докажу вам... Как только ко мне вернутся силы.
(Радаманову.) Кто вы такой?
Радаманов. Я председатель Совнаркома Радаманов.
Рейн (вставая). Ага. Ну, вы убедитесь. (Подавая ему механизм.) Прошу
спрятать его. Мне он нужен. Дайте хоть оглядеться. (Идет к парапету, за ним
Бунша и Милославский.) А-аа! Признавайтесь! Кто из вас двух, чертей, тронул
машину, пока я искал стамеску?
Бунша. Честное...
Милославский. Гражданин профессор, куда это вы нас завезли?
Рейн. Мы в двадцать третьем веке.
Милославский. Чтоб вам издохнуть!
Вдали взрыв музыки.
[Рейн (смутно). Это праздник? Аврора. Верю! Верю вам! Это первомайский
праздник! Только успокойтесь!
Радаманов. Что за чепуха! Это актеры!
Взрыв музыки. Появляется Саввич во фраке, с цветами. Увидев группу Рейна,
застывает.
Аврора. Ну, что вы смотрите, Фердинанд? Не правда ли, интересно? Это
люди двадцатого века!]
Темно.
<...>
Милославский. Господи, господи! Я обеспеченный человек, солист театров.
На что мне Михельсоново барахло? Вот часы так часы! (Вынимает часы.)
Бунша. Гм! Вещь богатая! У товарища Радаманова точно такие же часы и
буква "Р" бриллиантовая.
Милославский. Ну, вот видишь, одинаковые попались.
Бунша. А на каком основании вы мне "ты" говорите?
Милославский. От спирту-то? Да что вы! Вы только закусывайте! Князь!
Закуси паштетом. Мировой паштет!
Бунша. Я вам уже рассказывал про кучера Пантелея.
Милославский. Рассказывал, но только ты все наврал про свою маму.
Бунша. Позвольте, товарищ, навести у вас справочку. <...>
этот человек... в этой должности?
Бунша. Карточки, товарищ, главным образом.
Анна. Художник?
Бунша. Извиняюсь, нет. Хлебные карточки.
Анна. Интересная работа? Как вы проводили ваш ; день?
Входят Рейн и Аврора под руку.
Рейн. Иоанн Грозный остался в Москве. Я его видел так же близко, как
вижу вас. Спутанная, нечесаная бороденка, с посохом...
Аврора. И он выбежал в квартиру!
Рейн. Да, я бросился его ловить, поймал и загнал обратно.
Аврора. Вы знаете, я смотрю на вас и не могу отвести глаз.
Аврора. Скажите, а вы женаты?
Рейн. Я был женат.
Аврора. Простите, если задаю вам нескромный вопрос: а она умерла?
Рейн. Она убежала от меня.
Аврора. От вас? К кому?
Рейн. К какому-то Семену Петровичу... я не знаю точно.
Аврора. Вы даже не поинтересовались?
Рейн. Чего ж тут интересоваться!
Аврора. А почему она вас бросила?
Рейн. Я очень обнищал из-за этой своей машины, и нечем было даже
платить за квартиру.
Аврора. Как было устроено ваше жилье?
Рейн. Одна большая комната.
Аврора. Как одна?
Рейн. Ну, да, это вам не будет понятно.
Пауза.
Аврора. А она умная была?
Рейн. Кто?
Аврора. Ваша жена.
Рейн. Нет, не очень.
Аврора. Как ее знали?
Рейн. Ольга Алексеевна. А мне можно вам задать вопрос?
Аврора. Не стоит.
Бьет полночь, и входит Саввич.
Аврора. Не сердитесь на меня и забудьте меня. Я не могу быть вашей
женой.
Саввич (молча идет к двери. От двери). Аврора! Подумайте! Прошу вас. Я
не верю вам. Мы были рождены друг для друга.
Аврора. Нет, нет, Фердинанд. Это была грустная ошибка. Мы не рождены
друг для друга. И я была бы вам плохой женой.
Саввич. Объясните мне, что случилось?
Аврора. Ничего не случилось. Просто разглядела себя. Вы очень умный,
очень порядочный человек, но вы слишком влюблены в гармонию, а я бы все
время вам разрушала ее. Нет, нет, забудем друг друга, Саввич. Вы ошиблись,
выбрав меня.
Саввич. Институт Гармонии не ошибается, и я это докажу. (Уходит.)
Аврора. Вот далась ему эта гармония! (Зовет.) Рейн!
Радаманов. Я вас очень прошу, прочтите что-нибудь моим гостям. Они меня
совершенно замучили.
Милославский. Да ведь, знаете... у меня репертуар такой... больше
классический...
Радаманов. Ну, вот и прекрасно! Мне-то, голубчик, все равно, я в этом
плохо разбираюсь. Становитесь к аппарату, мы вас передадим во все залы.
Милославский. Застенчив я...
Анна. Непохоже.
Милославский. Ну, а впрочем, где наша не пропадала!
Анна. Становитесь.
Милославского освещают.
(В аппарат.) Внимание! Артист Милославский будет читать... Какого автора
будете читать?
Милославский. Льва Толстого.
Анна. ...древнего автора Льва Толстого.
В это время входит гость, очень мрачен. Смотрит на пол.
Милославский. Богат... и славен... Кочубей! Как, бишь, дальше? Да...
Его поля необозримы...
Анна {Во II редакции вместо Услужливого гостя действует Анна.}. Будьте
добры, найдите сейчас же пластинку "Аллилуйя". Артист Милославский не
танцует ничего другого! Начало двадцатого века!
Милославский, подкравшись, целует ее.
Что вы делаете? В аппарат видно.
Милославский. Техника! Вы скажите им, чтоб погромче!
Анна. Погромче!
В аппарате слышно начало "Аллилуйи".
Это? Какая странная музыка!
Милославский. Это. (Убегает вместе с Анной.)
Входят Рейн и Аврора.
Хорошо?
Рейн. Ах, Аврора, ты знаешь, я не вспомню!
Аврора. Вспомнишь! Только не смей работать по ночам. Мне самой - я
просыпалась сегодня несколько раз - все время снились цифры, цифры...
Рейн. Что за дьявол! Мне все кажется, что кто-то ходит...
Аврора. Некому ходить, кто же может прийти без сигнала?
Рейн. Ну, это у вас такие порядки... Нет, мне показалось...
Аврора. Ты знаешь, как только я подумаю, что она зазвучит и мы с тобой
полетим, у меня обрывается сердце!
Рейн. Черта с дна полетим! Молчит, как гроб! Как он упал? Он же плотно
входил в щель!
Аврора. Перестань, перестань! Не мучь себя, ничем себе не поможешь!
Рейн. Выпью кофе, буду дальше искать.
Аврора. Нет, нет, нет, не делай этого. Брось работать до завтрашнего
дня, так нельзя.
В аппарате свет.
Отец! Его сигнал. Летим гулять. Тебе надо отдохнуть.
Рейн. Надо переодеться. Неудобно так.
Аврора. Вздор! Летим и кофе будем пить на море.
Уходят.
Саввич. Я вам звонил. У вас открыт сигнал?
Радаманов. Пожалуйста, пожалуйста, садитесь.
Саввич молча садится.
Вы что, ко мне помолчать пришли?
Саввич. Нет. Я пришел вам сказать.
Радаманов. Душенька! Драгоценный мой Фердинанд! Хотите я вам что-нибудь
подарю, только вы мне не говорите того, что хотите сказать.
Саввич. Вы разве знаете, что я хочу вам сказать?
Радаманов. Знаю. Об Авроре. Ну, согласитесь, я ж не виноват, что я ее
отец. Ну, будем считать вопрос исчерпанным. Ну, я сочувствую...
Саввич. Вам угодно смеяться!
Радаманов. Какой тут смех! Такая суматоха... у меня часы вот, например,
пропали.
Саввич. А у меня портсигар!
Радаманов. Нет, серьезно? Это интересно! Ну, ладно. Так что вы хотели
сказать еще?
Саввич. Радаманов! Бойтесь этих трех, которые прилетели сюда!
Саввич. То есть чтоб они остались здесь?
Радаманов. Вот именно.
Саввич. Ах, понял! Но, хорошо, я понимаю значение этого аппарата. Ваш
комиссариат может заботиться о том, чтобы сохранить это изобретение, а
Институт Гармонии заботится о том, чтобы эти трое не смели нарушить жизнь в
Блаженстве, а они ее нарушат! Я уберегу от них Аврору! Прощайте!
Радаманов. Всего доброго. Саввич, вы примите каких-нибудь капель. Вы
так волнуетесь. (Звонит.)
Анна входит.
Радаманов. Ну, да зачем же его дергать? Просто-напросто он закрыт.
Бунша. Ага.
Радаманов. Позвольте, но ведь вы же должны были быть с вашим приятелем
сейчас в Индии?
Бунша. Не долетели мы, товарищ Радаманов.
Радаманов. Не понимаю, как вы могли не долететь.
Бунша. Это все Милославский виноват. Она уже показалась на горизонте, а
он говорит: а впрочем, ну ее к псу под хвост, чего я там не видел, в Индии!
Ну, и повернули.
Радаманов. Так. Чем же объясняется такое его поведение?
Бунша. Затосковал.
Радаманов. Ага. Так что ж вы от меня хотели бы?
Бунша. Я к вам с жалобой, товарищ Радаманов.
Бунша. Я полюбил вас с первого взгляда.
Саввич. Это что значит?!
Бунша. Не сердитесь. Совсем не то значит, что вы думаете, я вам хочу
оказать услугу.
Саввич. Какую услугу?
Бунша. Вы - жених мадемуазель Авроры Радамановой?
Саввич. Простите, вас это не касается.
Бунша. Ах, не касается! Ну, простите, что побеспокоил, что вошел, так
сказать, без доклада. Видно, бюрократизм еще не у всех изжит. А пора бы, на
триста пятом году революции! Вы свободны!
Саввич. Что вы хотели мне сказать? Да, эта девушка была моей...
Бунша. Девушка, вы говорите! Ну, ну... Богат и славен Кочубей!..
Девушка!..
Саввич. Что вы хотите сказать?
Бунша (вынув записочку, читает). Первого мая сего года в половину
первого ночи Аврора Радаманова целовалась с физиком Рейном. <...>
Милославский. Отчего это у тебя синяк на скуле?
Бунша. Я из аэроплана вылезал, ударился, честное слово!
Милославский. А я уж обрадовался. Думал, что тебя побили.
Бунша. Чему ж тут радоваться?
Милославский. А тому, что скучно мне! Слушай, кучеров сын, хочешь я
тебе часы подарю?
Бунша. Уж я не знаю, брать ли?
Милославский. Одно условие: строжайший секрет. <...>
(входит). Вас же повезли Индию осматривать?
Милославский. Да чего их вспоминать, когда у вас ключ в кармане.
Рейн. Бросьте эту петрушку. Ни в каком кармане он быть не может. Он
вывалился и валяется на полу в моей квартире.
Бунша. Не может он валяться на полу, его милиция подобрала.
Милославский. Какая такая милиция, когда я видел, как вы вчера его
вынимали.
Рейн. Да что вы, с ума сошли? (Беспокойно шарит в карманах, вынимает
ключ.) Что такое? Ничего не понимаю! Да ведь я же пятнадцать раз обшаривал
карманы!
Милославский. Вы человек ученый и рассеянный, дорогой Женя!
Рейн. Это волшебство!
Бунша. Цепь моих подозрений скоро замкнется.
Аврора. В кармане! В кармане!
Милославский. Эх! Ключик! Летим немедленно!
Рейн. Молчите. Мне нужны сутки, чтоб отрегулировать.
Милославский. Выдвигайте встречный, отец! В двенадцать часов нельзя?
Садитесь сейчас, работайте!
Рейн. Если вы будете толочься у меня под глазами, я ничего не сделаю.
Аврора (Милославскому). Слушайте. Никому, ни одного слова про то, что
найден ключ.
Милославский. Что вы, мадемуазель? Не маленький. Это дело деликатное.
Аврора (Бунше). А в особенности вы, старый ловелас и болтун!
Бунша. Я.... извиняюсь...
Милославский. Кончено, мадемуазель, заметано. Я ему голову оторву
собственноручно, если он рот раскроет. Уж вы будьте спокойны.
Рейн. А теперь, пожалуйста, уходите оба.
Милославский. Уходим, уходим. Только уж вы, пожалуйста, работайте, а не
отвлекайтесь в сторону.
Рейн. Попрошу вас не делать мне никаких указаний.
Милославский. Ничего, ничего, ничего. Только предупредил и ушел. Меня
нет. (Бунше.) Ну, следуй за мной! И чтоб! (Уходят.)
Рейн. Аврора, ключ! Аврора! Только сплавлю, увезу этих двух болванов,
которые надоели мне хуже... и...
Аврора. А затем начнем летать! Ты представляешь, что нам предстоит! О,
как я счастлива, что судьба меня свела с тобой!
Рейн обнимает Аврору.
Милославский (выглянув). Я же просил вас, Женичка! Не отвлекайтесь!
Пардон, мадемуазель. Ушел, ушел, ушел. Только проверил и ушел.
Темно.
Рейн. Я человек иной эпохи. Я дик, возможно, и то, что вы говорите, мне
чуждо. Я прошу отпустить меня.
Радаманов. Дорогой мой! Я безумцем бы назвал того, кто это сделал бы.
Радаманов. Да. (Закрывает кассу и прячет ключ.)
Аврора. Саввич, поздравьте меня. (Указывает на Рейна.) Это мой муж. И я
совершу полеты с ним. Я добьюсь этого, имейте в виду.
Саввич. Нет, Аврора, еще не скоро настанет то время, когда вы совершите
с ним полет, и мужем вашим он не станет.
Аврора. Ах, вот как! Отец, полюбуйся на директора Института Гармонии!
Нет, здесь дело не в гармонии. Он сделал это из-за меня, он сделал это из
ревности. Он в бешенстве оттого, что потерял меня. (Рейну.) Зачем ты отдал
ключ?
Саввич. Вы говорите в безумии. Вы не смеете оскорблять меня. Эти люди
не могут жить в Блаженстве до тех пор, пока они не станут достойными его.
(Авроре.) Я не хочу вас больше слушать. Вы невменяемы. Прощайте. (Уходит.)
Рейн. Радаманов! Я жалею, что отдал ключ!
доктор, что, у вас бывает
сыпной тиф когда-нибудь?
Граббе. К счастью, уже двести лет не существует этой болезни.
Милославский. Жаль!
Граббе. Что вы такое говорите? Зачем вам тиф?
Милославский. Чтобы Саввич умер.
Граббе. Я поражаюсь таким странным желаниям. (Вынимает два конверта.)
Как изволите знать, мы получили результаты исследования вашей психической
сферы, вас и вашего товарища.
Бунша. А я заявление не подавал, чтобы меня исследовали.
Граббе. Оно обязательно для всех граждан.
Милославский. Что-нибудь любопытное? Все, конечно, в полном порядке?
Граббе. К величайшему моему ужасу, нет. И результаты исследования так
необычны, так удивительны в наше время, что мы дважды повторяли их.
Милославский. Да у вас приборы, наверно, плохонькие.
Граббе. Помилуйте. Так вот, изволите ли видеть, об одном из вас
заключение, что он неполноценная личность, а о другом, что он с явно
выраженными преступными наклонностями, и в частности страдает клептоманией.
(Вручает конверты.)
Милославский (посмотрев бумагу). Я - вор? Какой же гад и невежда делал
это исследование?
Граббе. Простите, его делал профессор Мэрфи в Лондоне. Это мировая
знаменитость.
Милославский (по аппарату). Лондон. Мировую знаменитость профессора
Мэрфи.
В аппарате голос: "Вам нужен переводчик?"
Не нужен. Он меня без переводчика поймет. Профессор Мэрфи? Мерси. Вы не
мировая знаменитость, а... Как паразит по-английски?
Граббе. Ни за что не скажу.
Милославский. Молчать! (По аппарату.) Вы паразит!
(Швыряет трубку.) <...>
Рейн. Подумай, Аврора! Тебе придется покинуть Блаженство, и быть может,
навсегда!
Аврора. Мне надоело Блаженство. Не теряй времени!
Рейн. Милославский!
Милославский. Я!
Рейн. Болван! Эта касса закрыта шифром!
Милославский. Ша! (Бунше.) Бунша! На стрему! (Авроре.) Мадам,
разрешите! (Вынимает золотую булавку, взламывает первый замок.)
Рейн. В жизни не видел ничего подобного! Шпилькой!
Милославский. Попрошу не говорить под руку! Бунша! Спишь на часах?
Голову оторву!
Милославский. Ну, как желаешь! На суде держись смело! <...> Поймал! Москва! Это Большой театр!
Милославский (Бунше.) Ты куда?
Бунша. [Секретарям вне очереди.] Я первый. (Вскакивает на площадку
аппарата.)
Вихрь. Меняется свет. Бунша исчезает.
Саввич (вбегает). Ах, вот что! (Кричит.) Тревога! Они взломали кассу!
Они бегут! Радаманов! Радаманов! (Бросается к Милославскому, пытаясь
помешать.)
Милославский (выхватывает финский нож). Назад!
Анна. Боже мой! (Убегает.)
Радаманов появляется.
Саввич. Посмотрите, за кого вы ходатайствовали!
Милославский. Рыжики ваши у меня, Павел Сергеевич! Прощайте!
(Вскакивает на площадку и исчезает.)
Рейн. Павел Сергеевич! Простите, но выхода другого нет! Милославский
вручил мне хронометр. Я возвращаю вам его.
Аврора. Отец! Прощай! Я больше не вернусь в Блаженство.
Рейн схватывает аппарат и исчезает вместе с Авророй. Свет на площадке
начинает гаснуть.
Саввич. Радаманов! Это вы упустили их!
Радаманов. Нет, это произошло по вашей вине!
Саввич. Аврора! Аврора! Вернись!
Темно.
Внезапно музыка. Потом свист, ветер, меняется свет и выскакивает Бунша с
часами Михсльсона в руках.
Михельсон. Вот они! Мои часы!
Бунша. Товарищи! Добровольно вернувшийся в Союз секретарь домкома
Бунша-Корецкий прибыл. Прошу отметить в протоколе: добровольно! Я спас часы!
Я спас часы уважаемого гражданина Михельсона!
Милиция. Товарищ Мостовой, возьмите.
Бунша. С наслаждением предаю себя в руки милиции и все расскажу.
Буншу уводят. Милославский появляется с громом и музыкой.
Михельсон. Соучастник! Мое пальто!
Милиция. Товарищ Жудилов, взять!
Милославский (вскочив внезапно на окно, распахивает его, срывает с себя
пальто Михельсона). Пальтом вашим можете подавиться, гражданин Михельсон!
Отнесите его на барахолку! Вы не видели, какие польта бывают! Надел я его
временно! Украсть я не могу ничего - по своей природе! Гляньте на палец!
Ну-с, не смею задерживать. Я - в Ростов! (Исчезает.)
Михельсон. Держите его!
Милиция. Удержишь его!
Появляются Аврора и Рейн. Музыка стихает.
Михельсон. А! Товарищ Рейн! Хорошенькими делами вы занимаетесь! Товарищ
начальник! Интуиция мне подсказывает, что он и есть главный заводила всей
шайки. Берите его!
Аврора. Так ты здесь жил? Боже, как интересно! Но что хотят с нами
сделать эти люди?
Михельсон. Жил, жил! В Бутырках вам надо жить, гражданин механик!
Рейн. Умолкните, болван! (Милиции.) Я - инженер Рейн. А это моя жена.
Мы только что вернулись из путешествия во время.
Милиция. Это к делу не относится. Вы арестованы, гражданин.
Аврора. Что им надо, Рейн?
Рейн. Не бойся, не бойся, Аврора. Это маленькая неприятность. Все
разъяснится через несколько минут.
Сцена между Авророй и милицией.
Милиция (Михельсону). Аппарат ваш?
Рейн. Это аппарат мой и это аппарат государственной важности. Прошу это
понять.
Милиция. Разберем. Прошу следовать за мной. Это из этого аппарата царь
появился?
Рейн. Ах, мерзавец Бунша! Из этого, из этого.
Милиция. Прошу следовать за нами. (Милиция уводит Аврору и Рейна.)
Михельсон. Пальто и часы, стало быть, тут. Но остальное-то?.. Вот,
товарищи дорогие, что у нас в доме в Банном переулке произошло! А ведь
расскажи это кому-нибудь на службе или знакомым - не поверят!
Темно.
Конец