Часть вторая
8
Да, был виден туман. Игольчатый мороз, косматые лапы, безлунный, темный, а потом предрассветный снег, за Городом в далях маковки синих, усеянных сусальными звездами церквей и не потухающий до рассвета, приходящего с московского берега Днепра, в бездонной высоте над городом Владимирский крест.
К утру он потух. И потухли огни над землей. Но день особенно не разгорался, обещал быть серым, с непроницаемой завесой не очень высоко над Украиной.
В пятнадцати верстах от Города на рассвете проснулся полковник Козырь-Лешко. Пробудившись, он произнес: «Диспозиция». Вытащив из сумки карту, Козырь нашел на ней деревню Борхуны, потом Белый Гай, а затем «огромное черное пятно – Город». «Козырю сию минуту предстояло воевать», и он бодро относился к этому.
года под оконцем застал Козыря полковником петлюровской армии, и никто в мире (и менее всего сам Козырь) не мог бы сказать, как это случилось. А произошло это потому, что война для него, Козыря, была призванием, а учительство лишь долгой и крупной ошибкой. Так, впрочем, чаще всего и бывает в нашей жизни. Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например, читает римское право, а на двадцать первом – вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего социального строя, при котором люди сплошь и рядом попадают на свое место только к концу жизни. Козырь попал к сорока пяти годам. А до тех пор был плохим учителем, жестоким и скучным.
Строй полковника в четыреста сабель выступил из деревни Попелюхи. Проходя Белый Гай, на скрещении дорог, пропустили впереди себя одетых в синие жупаны германского сукна пехотинцев, численностью около полутора тысяч. «От силы начали чернеть белые пути к Городу». Полковник Торопец, командир корпуса облоги, еще в ночь послал две батареи к Городскому лесу. С рассветом пушки начали обстрел. От ударов в селении Пуще-Водице в домах вылетали стекла. Затем обстрел прекратился, две батареи снялись из-под Пущи, пошли на правый фланг, дошли до разветвления и развернулись там в виду Города. С раннего утра в предместье Города начали рваться снаряды. Жители окрестных деревень укрывались в погребах, а цепи юнкеров переходили к центру Города.
***
Поезд командира Торопца стоял в заснеженных лесах, неподалеку от поселка Святошино. Как только стало известно о взятии Святошина, поезд Торопца двинулся вперед и остановился возле скрещения железнодорожной линии с шоссе, ведущим в Город. И здесь Торопец приступил к выполнению плана, разработанного в две предыдущие бессонные ночи.
«Город вставал в тумане, обложенный со всех сторон». Со всех направлений двигались конные отряды петлюровской армии. «План Торопца был хитер». Послав две батареи под Городской лес, хотел ввести в заблуждение защитников Города – хотел заставить их поверить, что он будет брать Город с севера, чтобы туда стянулась городская армия. Сам же при этом собирался ударить в центр Города, а также с юга. И двигались части Петлюры по дорогам с левого фланга на правый. Впереди под гармонику шел полк Козыря- Лешко. Увидав еще «теплый со сна» Город, смотрел Козырь на купола старой Софии, а неподалеку уже шел бой.
***
Полковника Щеткина уже с утра не было в штабе, потому что этого штаба уже вовсе не существовало. В ночь под четырнадцатое число штаб Города отъехал на вокзал и эту ночь провел в гостинице. Утром двое адъютантов полковника Щеткина исчезли, а через час после этого сам полковник вышел из гостиницы в штатском пальто, взял извозчика и уехал в Липки, в хорошо обставленную квартиру. Здесь, встретившись с полной золотистой блондинкой, со словами «Все кончено! О, как я измучен!..», он удалился в альков и, выпив чашку черного кофе, заснул.
***
«Да и никто ничего не понимал в Городе и в будущем, вероятно, не скоро поймут». В Городе по-прежнему были немцы, ходили кадеты и уже заходили с левого фланга на правый лихие гайдамаки. Вокруг Города, то здесь, то там, что-то грохотало, затем грохот прерывался. «Но Город еще в полдень жил, несмотря на грохот, жизнью, похожей на обычную». В полдень со стороны Печерска «завел музыку веселый пулемет». На улицах сразу поредело.
***
«Никто тут полковника Болботуна не встречал». Зазвучали тут пулеметы, и в один миг Болботун перерезал линию железной дороги и остановил свой поезд, «который привез в Город свежую порцию москвичей и петербуржцев со сдобными бабами и лохматыми собачками». «Засвистали маневровые паровозы, а болботуновы пули устроили неожиданный град на крышах домишек на Святотроицкой улице». Вошел Болботун в Город и шел беспрепятственно до военного училища. Здесь он встретил пулемет и жидкий огонь. В головном взводе Болботуна были убитые и раненые, и полковник был вынужден задержаться. Его бойцы залегли и начали перестрелку с юнкерами. «И в районе Миллионной улицы закипело, как в чайнике» – улицы опустели, дворники закрыли ворота. «По улицам поползло: Болботун, Болботун, Болботун»...