ОБРАЗ ОГНЯ В РАННИХ РАССКАЗАХ М. А. БУЛГАКОВА
В мифологии народов мира огонь выступает как первичный материал для космогенеза. В то же время, во многих эсхатологических мифах огонь несет гибель вселенной. В славянской мифологии мы встречаем представления о двух видах огня: земном и небесном. Огонь - одна из основных стихий, символ Духа и Бога, торжества света и жизни над мраком и смертью, символ всеобщего очищения [232] . В Библии огонь непосредственно связан с судом: «А нынешние небеса и земля [...] сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков» [233]. Кроме того, огонь сопровождает явление Божье: «И я видел: и вот бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него» [234]. Огонь ассоциируется также со светом, жизнью и с духовной зрелостью. Огонь стихийный противопоставлен огню домашнему, несущему свет и тепло. В фольклоре и обрядности огонь сжигает, уничтожает и одновременно возрождает к новой жизни, очищает, возвращает молодость и здоровье [235].
Тема огня в ранних рассказах М. Булгакова интересует уже хотя бы своей относительной малоизученностью. Как известно, писатель придавал огню огромное значение, наделяя его ролью первоэлемента жизни человеческой, дарующего свет и тепло, но помимо этого обладающего и другими свойствами, можно сказать, «волшебными», которые могут исцелить, спасти от зимних вьюг и обнадежить в моменты грусти и одиночества. Этот образ огня можно поставить в один ряд с вещами «с большой буквы», которые способны превратить дом в настоящую крепость и благодаря которым и семейные отношения становятся крепче. Лампа под абажуром, книги, огонь в печи - все это в произведениях Булгакова имеет колоссальное значение, является центром домашнего микрокосмоса.
Огонь проявляет свою волшебную целительную способность в рассказе Налет и позже в романе Белая гвардия:
Она лбом и щекой прижалась к полу, потом, всей душой вытягиваясь, стремилась к огоньку, не чувствуя уже жесткого пола под коленями. Огонек разбух, темное лицо, врезанное в венец, явно оживало, а глаза выманивали у Елены все новые и новые слова [236].
В романе Мастер и Маргарита огонь пожирает ресторан, полыхает в магазине Торгсина, бушует в доме № 302-бис и охватывает подвальчик Мастера. Огонь выступает здесь как стихия, очищающая мир от скверны, как пламя Апокалипсиса, как символ нового возрождения, новой жизни. Мастер и Маргарита умирают для нашего мира, и подвальчик Мастера сгорает. Но их ждет новая жизнь в ином мире - так же, как был сожжен и вновь возрожден из пепла роман Мастера. Символика огня понятна сразу, потому что она укоренена в глубокой древности и стала архетипом, впечатанным в наше мифологическое сознание. Огонь губит и очищает, сжигает старый мир, чтобы смог родиться новый. Воланд приносит огонь в Москву, чтобы покарать «новый Вавилон» и очистить его [237]. Дома горят для того, чтобы были построены новые, лучше прежних:
- Я помогал пожарным, мессир, - ответил Коровьев, указывая на разорванные брюки.
- Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.
- Оно будет построено, мессир, - отозвался Коровьев, - смею уверить вас в этом.
- Ну, что ж, остается пожелать, чтобы оно было лучше прежнего, - заметил Воланд [238].
Опубликованный в газете «Гудок» от 25 декабря 1923 года рассказ Налет имеет подзаголовок: В волшебном фонаре. Главный герой - еврей Абрам, который чудом остается жив после расстрела, а его русский товарищ Стрельцов погибает. Сам расстрел происходит у штабелей дров. Дрова, много лет спустя привезенные в клуб, где работает Абрам, провоцируют его на воспоминания о трагических событиях [239]. Не случайно М. Булгаков выбирает древнееврейские имена для своих персонажей. Абрам означает «отец народов», «патриарх» [240]. В Ветхом Завете Аврам по господнему выбору становится отцом народов:
[...] ты будешь отцом множества народов. И не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо я сделаю тебя отцом множества народов [241] .
Маленький, взъерошенный, как воробей, вылез из заднего ряда и попал в пламя во всей своей красоте. На нем была куртка на вате, как некогда носили лабазники, и замечательные, на всем рабфаке и вряд ли в целом мире не единственные штаны: коричневые, со странным зеленоватым отливом, широкие вверху и узкие внизу [242].
Желтый огонь подтолкнул Абрама к рассказу про налет петлюревцев, про кружащую метель и про то, как он чудом остался жив.
Як Грузный - полная противоположность Абраму, с виду храбрый красноармеец, не знающий уныния человек, да к тому же и с «говорящей» фамилией:
Остальные сидели на дырявых стульях полукругом и слушали, как повествовал Грузный. Як басом рассказал про атаки, про студеные ночи, про жгучую войну. Получилось так, что Як был храбрый и неунывающий человек. И действительно, он был храбрый [243].
Иаков - Йааков - происходит от глагола «акав», что значит «запинать», в смысле «преодолевать», «одерживать победу», а также «оставлять след» и «следовать»; это тот, кому суждено бороться и победить, а также - «оставить след», то есть стать образцом, или прообразом [244]. В Ветхом Завете Иаков продолжает дело, начатое Авраамом:
Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака. Землю, на ктоторой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твое как песок земной ,.. [245]
«Новозаветный» Абрам остается в живых после расстрела, так как он должен рассказать о чудесной силе желтого огня, а миссия Якова - продолжить дело Абрама, то есть напоминать потомству об удивительной связи человека и огня, а также о его исцеляющей способности.
Налет - рассказ-картина, видение, возникающее с какой-то внезапной неотвратимостью, как бы «в волшебном фонаре». В Налете, как и в отрывке В ночь на третье число и в романе Белая гвардия, протипо- воставляются друг другу образы «война» и «дом». Только образ войны здесь - наяву, а образ дома - воображаемый [246].
Храп. Потом ударило огнем второй раз [...]. Тогда он вспомнил почему-то огонь в черной печечке, недописанную акварель на стене - зимний день, дом, чай и тепло. Понял, что случилось именно то нелепое и страшное, что мерещилось, когда Абрам, пугливо и настороженно стоя на посту, представлял себе, глядя в вертящуюся метель. Так вот все и кончилось, - думал он, - как я и полагал. Акварели не увижу ни в коем случае больше, ни огня. И ничего не случится. Нечего ждать - конец [247].
Сцену налета наблюдали два безмолвных свидетеля: огонь за полотном и станционный огонь. Их характеризует разная цветовая гамма:
Светились два огня - белый на станции, холодный и высокий, и низенький, похороненный в снегу на той стороне, за полотном. Мело все реже, все жиже, и не гудело, и не шарахало, высыпая в лицо и за шею сухие, холодные тучи, летела ровно и плавно в конусе слабеющая метель [248].
Станционный огонь как бы символизирует новый мир, созданный революцией. Он холодный, чужой, рожденный насилием и метелью, его цветовая символика отрицательна. Белый цвет может обозначить смерть, болезнь, зло, отчуждение, страдание. Например, в стихотворениях А. Блока белый цвет часто обозначает мертвенность, тоску, отчужденность, транс [249]. Огню за полотном присуща другая цветовая гамма: «а желтоватый, низенький, был неизменен» [250]. Как известно, желтый цвет - цвет золота, символ солнца и божественной власти, цвет жизни, тепла и уюта [251]. И. В. Гете в своей теории цвета связывает желтый цвет «в его наивысшей чистоте» с природой светлого начала. Желтый цвет обладает для него радостными, разнообразно насыщенными, нежно чарующими свойствами. Желтый цвет располагается на позитивно-активной стороне цветовой шкалы [252]. Благодаря огню Абрам выживает, чтобы потом, если понадобится, воевать за шипение в трехлинейной лампочке и за желтый огонь.
Огонь за полотном был замечен Абрамом после налета петлюровцев, он помогает ему выбраться из метели и добраться до сторожки:
Высокий огонь на станции ослабел, а желтоватый, низенький, был неизменен. Его первым увидал Абрам, приподняв веки, и очень долго, как прикованный, смотрел на него. Огонь был неизменен, но веки Абрама то открывались, то закрывались, и поэтому чудилось, что тот огонь мигает и щурится. Прошел немного, свалился и опять пополз к полотну, никогда не теряя из виду желтый огонь [...] а Абрам смотрел вперед на желтый огонь и видел его совсем близко. Он шипел в трехлинейной лампочке [253].
Мысли у Абрама были странные, тяжелые, необъяснимые и вялые - о том, почему он не сошел с ума, об удивительном чуде и о желтом огне [...]. Прошел немного, свалился и опять пополз к полотну, никогда не теряя из виду желтый огонь [254].
Оказавшись вблизи огня, Абрам начинает бороться за жизнь, огонь, в свою очередь, выполняет миссию целителя, очищает засорившийся мозг и сердце, чтобы потом наполнить их акварелью и огнем в черной печечке:
Абрам хотел мучительный желтый огонь в мозгу вынуть и выбросить, но огонь упорно сидел и выжигал все, что было внутри оглохшей головы. Ледяная стрелка в сердце делала перебой, и часы жизни начинали идти странным образом наоборот, холод вместо жара шел от головы к ногам, свечка перемещалась в голову, а желтый огонь в сердце [.. .] [255].
Записки юного врача - цикл, состоящий из рассказов Полотенце с петухом, Крещение поворотом, Стальное горло, Вьюга, Тьма египетская, Пропавший глаз и Звездная сыпь. Все эти рассказы в 1925-26 годах публиковались в московском журнале «Медицинский работник», а также (Стальное горло) в ленинградском журнале «Красная панорама» [256]. В Записках юного врача огонь и больничный фонарь выступают как образы-символы, сотоварищи главного героя, утешают в моменты малодушия, поддерживают его во время душевного одиночества и тоски по цивилизованному миру.
В Записках юного врача все время свершается нечто прекрасное - на помощь человеку, погибающему от болезни, невежества, несчастного случая, приходит светлый разум интеллигента, его воля, всепобеждающий самоотверженный долг [257]. Цикл открывается рассказом Полотенце с петухом, в котором описан приезд главного героя в земскую Мурьинскую больницу в 40 верстах от уездного города Грачевки в Смоленской губернии 17 сентября 1917 года [258]. При виде своей «резиденции» герой восклицает:
И тут же мутно мелькнула в голове вместо латинских слов сладкая фраза, которую спел в ошалевших от качки мозгах полный тенор с голубыми ляжками:
- «Привет тебе... при-ют свя-щенный...».
Прощай, прощай надолго, золото-красный Большой театр, Москва, витрины. ах, прощай [259].
Эти слова из арии Фауста (опера Ш. Гуно) указывают на связь дома с потусторонним миром, в то же время, больница - единственное место во всей деревне, где горит керосиновый фонарь - след цивилизации. Свою «резиденцию» рассказчик описывает так:
Я содрогнулся, оглянулся тоскливо на белый облупленный двухэтажный корпус, на небеленые бревенчатые стены фельдшерского домика, на свою будущую резиденцию - двухэтажный, очень чистенький дом с гробовыми загадочными окнами, протяжно вздохнул [260].
Описание дома молодого врача автобиографично, ведь сам М. Булгаков работал врачом в Никольском:
«В Никольское приехали поздно, никто, конечно, не встречал. Там был двухэтажный дом врачей. Дом этот был закрыт; фельдшер пришел, принес ключи, показывает - „вот ваш дом”» [...]. Дом состоял из двух половин с отдельными входами: рассчитан он был на двух врачей, необходимых больнице. Но второго врача не было. «Наверху была спальня, кабинет, внизу столовая и кухня. Мы заняли две комнаты, стали устраиваться» [261].
Описание дома врача перекликается и с описанием дома из сна Маргариты, в котором она увидела Мастера:
Приснилась неизвестная Маргарите местность - безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны [...], а далее, - меж деревьев, за каким-то огородом, - бревенчатое зданьице, не то оно - отдельная кухня, не то баня, не то черт его знает что [262].
В рассказе Полотенце с петухом врача от холодного и сырого сентябрьского дня спасает огонь:
Человеку, в сущности, очень немного нужно. И прежде всего ему нужен огонь. Сидел, скорчившись, сидел в одних носках, и не где-нибудь в кабинете, а сидел в кухне и, как огнепоклонник, вдохновенно и страстно тянулся к пылающим в плите березовым поленьям [263].
Итак, я остался один. Вокруг меня - ноябрьская тьма с вертящимся снегом, дом завалило, в трубах завыло. Все двадцать четыре года моей жизни я прожил в громадном городе и думал, что вьюга воет только в романах. Оказалось: она воет на самом деле. Там было электричество, четыре врача, с ними можно было посоветоваться, во всяком случае не так страшно [264].
Вся деревня тонет во мраке, отсутствие электрических фонарей наводит на молодого врача тоску, грусть и страх. Тусклая (или потухшая) электрическая лампочка для М. Булгакова - знак, символ человеческой неустроенности, поражения, едва ли не смерти:
О, только тот, кто сам был побежден, знает, как выглядит это слово! Оно похоже на вечер в доме, в котором испортилось электрическое освещение. [...] Словом, оно похоже на смерть [265].
В Записках юного врача единственный луч цивилизации в деревне - это больничный фонарь:
На дворе была слякоть, туман, черная мгла, в которой тусклыми, расплывчатыми пятнам светились окна фельдшерского домика и керосиновый фонарь у ворот [266], далее в рассказе Стальное горло:
Помню, я пересек двор, шел на керосиновый фонарь у подъезда больницы, как зачарованный смотрел, как он мигает. Крупный снег шел, все застилало. Фонарь горел, и дом мой был одинок, спокоен и важен [267].
Больничный фонарь в рассказах указывает не только на наличие ци- вилизции, он также имеет волшебную способность успокаивать и обнадеживать в трудные моменты. Фонарь появляется именно тогда, когда у героя нет надежды на изменение своего положения:
[.] фонарь у ворот больницы. Он мигал, таял, вспыхивал и опять пропадал и манил к себе. И при взгляде на него несколько полегчало в одинокой душе [...] [268].
В финале рассказа Тьма египетская врач видит сон, где он сам, фельдшер и медсестры становятся рыцарями, которым предстоит побороть народную темноту:
Потянулась пеленою тьма египетская [...] и в ней будто бы я... не то с мечом, не то со стетоскопом. Иду. борюсь. В глуши. Но не один. А идет моя рать: Демьян Лукич, Анна Николаевна, Пелагея Иванна. Все в белых халатах, и все вперед, вперед [.] [269].
В этом сне обнаруживается упорное желание молодого врача просветить крестьян, попытаться заронить в их сердца зерно цивилизации.
В рассказе Тьма египетская, как ни в одном другом, главному герою не хватает городской жизни и большого города. Он заброшен так далеко, что его местонахождение можно назвать необитаемым островом, где, кроме снега и тьмы, ничего другого нет, только одна безнадежность:
Где же весь мир в день моего рождения? Где электрические фонари Москвы? Люди? Небо? За окошками нет ничего! Тьма.
не остановится - не нужна ему забытая станция, погребенная в буране.
Первые электрические фонари в сорока верстах, в уездном городе. Там сладостная жизнь. Кинематограф есть, магазины. В то время как воет и валит снег на полях, на экране, возможно, плывет тростник, качаются пальмы, мигает тропический остров [270].
Рассказчику остается смириться со своей судьбой и дождаться окончания метели как в своей судьбе, так и за окнами дома, а она как будто сговорилась с чертом и решила буянить всю ночь напролет. Лишь огонь может утешить и обнадежить:
Жаркий блеск метнулся по нашим лицам, в груди теплело от водки. Метель загудела где-то в дымоходах, прошелестела за стеной. Багровый отсвет лег на темный железный лист у печки. Благословение огню, согревающему медперсонал в глуши! [271]
В произведениях М. Булгакова образ огня появляется в разных ипостасях: в ранних рассказах огонь фигурирует как символ спасения от вьюг и метелей, в более поздних произведениях становится символом дома, семьи. В романе Мастер и Маргарита огонь однозначно имеет апокалиптическую символику. Но анализ этой проблематики - тема дру- гй статьи.
Венгрия
Примечания
* Inga Panco - аспирантка докторской школы русской литературы Сегедского университета.
[232] Огонь, < http: //www.glossword. mfo/index.php/term/36-entsiklopediya-simvoliki,938-ogon-. xhtml>.
[233]
[234] Иез. 1: 4.
[235] Мотив огня в повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба», < http: //revolution.allbest.ru/ literature/00378737.html>.
[236] М. Булгаков, Белая гвардия, в кн.: он же, Белая гвардия. Мастер и Маргарита, Минск 1988, с. 254.
[237] Цветовая символика в романе «Мастер и Маргарита», < http: //bulgakov.lit-info.ru/ review/bulgakov/007/618.htm>.
[238]
[239] Булгаковская энциклопедия, < http: //www.bulgakov.ru/n/nalet/>.
[240] Значение имени Абрам, < http: //mag.org.ua/names/name338.html>.
[241] Быт. 17: 4.
[242] М. Булгаков, Налет. В волшебном фонаре, < http: //www.erlib.com/Михаил _Булга- ков._Налет._Вволшебномфонаре\1\>.
[243]
[244] Д. Щедровицкий, Введение в Ветхий Завет. IКнига Бытия, < http: //www.klikovo. ru/db/book/msg/5609>.
[245] Быт. 28: 13.
[246] Л. Яновская, Творческий путь Михаила Булгакова, Москва 1983, с. 71.
[247] М. Булгаков, Налет...
[248]
[249] Символика цвета Белый, < http: //www.mironovacolor.org/theory/humansandcolor/ symbolism/#5>.
[250] М. Булгаков, Налет...
[251] Символика, < http: //simvolika.com.ua/node/51>.
[252] Я. Л. Обухов, Символика цвета, < http: //www.sitv.ru/download/school/simvolika.pdf>.
[253]
[254] Там же.
[255] Там же.
[256] Характеристика «Записок юного врача», < http: //orelmed.narod.ru/creativ1/characte- ristika.html>.
[257] Л. Яновская, Творческий путь..., с. 27.
[258]
[259] М. Булгаков, Записки юного врача, < http: //bulgakov.lit-info.ru/bulgakov/proza/zapis- ki-vracha/polotence-s-petuhom.htm>.
[260] Там же.
[261] М. Чудакова, Жизнеописание Михаила Булгакова, Москва 1988, с. 58.
[262] М. Булгаков,Мастер иМаргрита..., с. 486.
[263]
[264] Там же.
[265] М. Чудакова, Жизнеописание..., с. 274.
[266] М. Булгаков, Записки юного врача...
[267] Там же.
[268]
[269] Булгаковская энциклопедия...
[270] М. Булгаков, Записки юного врача...
[271] Там же.