Глава 2. Новый эпос. Роман "Белая гвардия"
I
Тема гражданской войны занимала Булгакова в 20-х годах чрезвычайно сильно. В рассказах и фрагментах "В ночь на 3-е число" (1922), "Необычайные приключения доктора" (1922), "Красная корона" (1922), "Налет" (1923), "Я убил" (опубликован в 1926 г., а написан, видимо, ранее) содержатся мотивы, близкие к роману "Белая гвардия". Все названные произведения можно рассматривать как подступы писателя к решению волновавшей его проблемы, как поиск своего подхода к ней. При анализе этих произведений Булгакова в предшествующей главе мы уже показали особую позицию автора, его стремление раскрыть не просто событие само по себе, а тот потрясенный мир героя, сквозь который просвечивается событие. От фрагментарных набросков на тему гражданской войны, в которых события и переживания героя сосуществовали как два самостоятельных ряда (это особенно заметно в фрагментах: "В ночь на 3-е число" и "Необыкновенные приключения доктора"), до романа "Белая гвардия" Булгаков интенсивно вырабатывал и свой стиль, и свои принципы типизации, дающие возможность раскрыть в художественном единстве нравственный мир героя, его внутренние потрясения и исторически значимые события.
Требовались смелость и решительность. Ведь у Булгакова накопился богатейший запас жизненных впечатлений. И замысел его был необычным. А дистанция времени небольшая. После событий 1918-1919 годов прошло всего пять лет, и впечатления от них еще жгли автора, как неостывшая лава. Но работа над романом "Белая гвардия" убеждала Булгакова, что он на верном пути, что он может создать новаторское произведение. В разгар работы над романом, в рассказе "Самогонное озеро" (1923) неожиданно прорывалась авторская исповедь: "А роман я напишу, и смею уверить, это будет такой роман, что от него небу будет жарко".
Конечно, Булгаков учитывал многообразные попытки современных советских писателей в овладении темой революции и гражданской войны. Они осуществлялись в многообразных формах, в разных стилевых манерах - экспрессионистских, как в романе Б. Пильняка "Голый год" (1922), сказово-романтических ("Партизаны" и "Бронепоезд 14-69" Вс. Иванова (1922), взволнованно-патетических ("Падение Дайра" А. Малышкина, 1923). Сам материал был необычный. Взвихренность событий революции писатели пытались передать в рубленых, экспрессивных фразах, стыкуя контрастные явления. Хаос впечатлений рождал хаотический стиль ("Вольница" А. Веселого, 1923). Большое распространение получила сказовая манера. Она позволяла писателю переключить внимание читателя на душевное состояние героя, втянутого в бурю событий, от его имени вести рассказ, передать язык масс ("Марья-большевичка" А. Неверова, 1922), рассказы И. Бабеля (1922-1923).
стремление в адекватной форме передать лавину событий. А. Серафимович в "Железном потоке" (1924) в основу сюжета положил движение масс. Описание подвига неустрашимой армии Кожуха, идущей к победе через смерть, придавало повествованию внутреннее напряжение, рождало новый психологизм - психологизм действия. Д. Фурманов в "Чапаеве" строил повествование как дневник событий. Движение сюжета определялось изображением ярчейшей фигуры героя гражданской войны Чапаева, самородка, воплощающего в себе характерные черты восставшего народа. В этих двух своеобразных подходах таились ростки будущего эпоса революции - документально правдивого показа событий гражданской войны и создание ярчайших типов героев.
Как свидетельствуют первые опыты Булгакова ("Необычайные приключения доктора"), его влек экспрессионизм. В отдельных местах романа "Белая гвардия" можно отметить влияние стилевой манеры Б. Пильняка (звукоподражание, резкие изломы фраз, экспрессивность). Но Булгаков сильнее был связан с классическими традициями. У него был свой объект изображения и свои любимые герои, со своими убеждениями, чувствами и психологическим миром. Через их восприятие писатель стремился показать события, происходящие в Киеве. Сама экспрессионистическая манера повествования в романе Булгакова "Белая гвардия" обретала иной характер, чем в романе Б. Пильняка "Голый год". Автор не ограничивался фиксацией только внешних признаков (хотя и эта сфера входила в изобразительную систему Булгакова). Палитра красок и стилевых приемов у него была шире и многообразнее.
Если говорить об общих принципах творчества Булгакова, об его исходных особенностях, то писатель был тесно связан с классическим наследием и следовал его традициям. В психологизме он следовал Л. Н. Толстому, в лирической манере - А. П. Чехову. И он не был одиноким в продолжении классических традиций, в бережном отношении к чистоте русского языка.
Приведем только два примера. Несомненно, Булгаков знал роман В. В. Вересаева "В тупике" (опубликован в издательстве "Недра" в 1923 г. Н. С. Ангарским. С В. В. Вересаевым и с Н. С. Ангарским Булгаков был близко знаком. Роман Вересаева "В тупике" рассказывал о судьбе интеллигенции во время революции. События происходят в Крыму. Повествование в романе отличается строгой объективностью. Писатель показывает кровавые события в Крыму, не оправдывая ни белых, ни красных, показывает зверства бандитов (типа петлюровцев), а на этом фоне - страдания интеллигентов, в том числе и тех, кто был на стороне революции (образ Кати). Вересаев говорил о романе: "Роман написан в виде отдельных сцен - в стиле blane et noir (Белое и черное (фр.)); как мне говорил один партиец, за одни сцены меня следовало посадить в подвал, а за другие предложить в партию"1. Быстрая смена сцен, строгая объективность, чистота языка, драматизм событий и умение раскрыть психологическое состояние героев, - все это могло привлечь внимание Булгакова в романе Вересаева. Опыт старейшего писателя для него был поучителен2.
"Сестры" (1922). Все движения чувств героев, их тончайшие переживания в романе А. Н. Толстого существовали не автономно, замкнуто в самих себя, а окунались в конце концов в общественное бытие и воссоздавали атмосферу бурных предреволюционных лет. Для Булгакова это было особенно важно. Чем ближе чувствовалось в романе А. Н. Толстого приближение революционных событий, тем напряженнее становилось повествование, а психологические переживания героев, их нравственные потрясения теснее сливались с общественно значимыми событиями первой мировой войны, Февральской революции. Нравственные проблемы - проблемы совести и справедливости - связывались с общественной позицией героя (образ Телегина). Это определяло и нарастание в романе А. Н. Толстого эпических форм обобщения (Роман "Сестры" явился первой частью трилогии А. Н. Толстого "Хождение по мукам".)
Приступая к работе над романом "Белая гвардия", Булгаков понимал всю сложность задач, стоящих перед ним как художником. В очерке "Киев-град" (1923), написанном в разгар работы писателя над романом, он подчеркивал необычность событий гражданской войны в Киеве: "Будто уэллсовская атомистическая бомба лопнула под могилами Аскольда и Дира, и в течение 1000 дней гремело, и клокотало, и полыхало пламенем не только в самом Киеве, но и в его пригородах, и в дачных его местах окружности на 20 верст радиусом". Он называет здесь имя Льва Толстого, который явится через 50 лет, и тогда "будет издана изумительная книга о великих боях в Киеве". А Булгаков в романе пишет о событиях гражданской войны в Киеве не через 50, а через 5 лет, когда впечатления от них были еще так живы и обжигали автора и читателя своим огнем. И в центр повествования он выдвигает особых героев, собственно говоря, представителей старого мира, чей привычный быт, так любимый ими, был взорван. Тихому семейному житью за кремовыми занавесками в квартире Турбиных с его радостями и горестями пришел конец. В мире происходит что-то фантастическое. Перефразируя Л. Н. Толстого, можно сказать: все перевернулось и не знай, как уложится.
Булгакова, хотя мы можем по датам установить, когда произошло то или иное событие (власть Центральной Рады, взрыв артиллерийского склада и взрывчатых веществ, убийство главнокомандующего германской армии на Украине фельдмаршала Эйхгорна, бегство гетмана, молебен по случаю победы петлюровцев, наступление Красной Армии и др.). Дело сложнее. Все события, о которых идет речь в романе Булгакова, овеяны особой дымкой, происходят, предстают в мареве особых ощущений героев и автора, порою как сон, как наваждение. Особенно это касается изображения петлюровщины. Булгаков прибегает к емким формам обобщения. Поэтому время в романе "Белая гвардия" шире - в своем протяжении, чем хронологические рамки событий. Они включают в себя и события Октябрьской революции, после которой в Киев нахлынули остатки буржуазии, аристократии, чиновничества, офицерства, и обстановку в Киеве и вокруг него в период гетмановщины (недовольство крестьян, разложение немецких войск и т. д.) и в период петлюровщины (бандитизм и произвол, разгул стихии). А сюжетные события, изображаемые в романе Булгакова "Белая гвардия", предстают в своем драматизме как сиюминутные, словно читатель сам является участником и очевидцем происходящего.
Точка зрения на события в повествовании меняется в зависимости от того, какой герой оказывается в центре ситуации. Это определяет многие особенности стиля романа Булгакова. Писатель мастерски раскрывает внутренний мир героев, создавая яркие психологические типы - братьев Турбиных, Тальберга, Мышлаевского, Шервинского, Василисы. Это касается не только основных героев, но и участников массовых сцен, эпизодических фигур (образ молочницы Явдохи). Причем психологический мир героев характеризуется в романе не просто как объективная данность, как это было в фрагменте "В ночь на 3-е число", где события и переживания героя сосуществовали рядом, но не находили адекватной формы. Нравственный мир героев, их переживания, потрясения, мотивы их чувств, мыслей и действий в романе Булгакова "Белая гвардия" являются тем фокусом, призмой, в которых сосредотачиваются и в особой форме преломляются события. Отсюда - емкость повествования, сгущенные формы обобщения, выразительность реплик, многозначимость сюжетных ситуаций. Булгаков в романе достигает главного - через нравственные потрясения героев, их психологический мир он передает атмосферу эпохи, ее грозовое состояние.
Булгаков драматизирует события, строит повествование как цепь эпизодов, стыкуя разные явления. Это создает внутреннюю напряженность в повествовании и в переживаниях героев. Он часто прибегает к массовым сценам, передает взвихренность событий и одновременно - взвихренность чувств и переживаний героев. Они пронизываются чувством тревоги. В то же время массовые сцены окрашиваются юмором, содержат резкие контрасты, оттеняют казусность явлений. Так изображается поведение толпы, появление невероятных слухов (о гетмане, Петлюре, большевиках). Все это усиливает фантастичность событий и создает атмосферу сиюминутности происходящего, подобно сценам в театре или кадрам в кинокартине (со сменой точек обзора, крупных и панорамных планов, их особого монтажа).
"Эх... эх...", "... вот тебе и взбунтовались против Петлюры!" И т. д. Но авторское отношение к событиям в романе не сводится к функции свидетеля, фиксатора событий. Оно шире и связано, если употреблять высказывание Л. Н. Толстого, с общей тональностью повествования, нравственным чувством, разлитым в произведении. Симпатии Булгакова очень определенны. И идеалы его тоже определенны. Они - в величайшем сочувствии к страданиям людей, в стремлении к справедливости, в отстаивании великих человеческих ценностей, которые, как кажется автору, могут погибнуть в разгуле кровавых событий и зверствах петлюровцев. Чистота человеческих отношений, вопрос о честности и достоинстве человека, любовь к людям и ненависть к подлости - вот это нравственное чувство разлито в романе Булгакова и определяет его тональность и отношение автора к событиям и героям. Это, так сказать, исходный момент в романе Булгакова, то, что определяет его особую атмосферу, его ауру.
"Белая гвардия" многопланово и сложно. В нем есть и объективированные формы изображения (так показан Най-Турс). Есть и фантастические сны, и сказовая манера, и лирические эссе, и библейские мотивы. Композиция романа сложная. Она развивается как монтаж разнородных кусков - история семьи Турбиных, смена властей в Киеве (гетмана, Петлюры, немцев), батальные сцены (наступление петлюровцев на Киев), судьба отдельных героев (Най-Турса, Алексея Турбина, Николки), разгул стихии во время гражданской войны. Внешний изобразительный ряд передает калейдоскоп развивающихся событий, словно кинокамера движется за ними и фиксирует увиденное.
Но есть в романе Булгакова и общее чувство потока событий. Оно не всегда отчетливо проявляется, не всегда зримо представлено (в объективированных картинах), иногда кажется подспудным. Но оно движется, развивается, невзирая на сумятицу, внешнюю неразбериху, разгул стихии. Булгаков мастерски передает свое ощущение этого внутреннего потока, который оказывается истинным, а все остальное призрачным, возникает как мираж и исчезает как мираж. Речь идет об авторском ощущении логики истории, об его представлениях, о вечных человеческих ценностях3. Из всего хода событий в романе Булгакова становится ясно, что гетман, немецкая оккупация, петлюровщина - это бесчестная, бессовестная свора. Она античеловечна по своей сущности и недаром вызывает яростную народную ненависть и ненависть таких ярких героев, как Мышлаевский. Старый мир рухнул, и перед героями встает вопрос: "Как жить? Как жить дальше?" Какие духовные ценности нужно сохранить во что бы то ни стало?
Все это означает, что в романе Булгакова по-новому - в очень оригинальной форме - проявляется соотношение субъективного и объективного, дает о себе знать поиск новых форм обобщения - и лирического и эпического характера, что накладывает отпечаток на стиль романа. Можно утверждать, что в жанровом отношении роман "Белая гвардия" несет в себе признаки так называемого "субъективного эпоса", когда лирическая тональность в раскрытии нравственного мира героев, их потрясений органически сочетается с показом событий на крутых поворотах истории. Образцом такого "субъективного эпоса" (с широким охватом событий и многочисленным количеством персонажей) в литературоведении считается многотомный роман Ярослава Ивашкевича "Хвала и слава". Роман "Белая гвардия" более экспрессивен, чем роман польского писателя. Хронологические рамки сюжетных событий в романе Булгакова уже. Но в жанровом отношении (по способам обобщений и стилевым принципам) между этими романами просматривается определенное типологическое сближение.
"Белой гвардии" выдающееся явление. Он писал о ней: "Как дебют начинающего писателя его можно сравнить только с дебютом Достоевского и Толстого" (письмо Н. С. Ангарскому 25 марта 1925 года)4.
Примечания
1. Вересаев В. Соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 600.
2. Отметим, что единства стиля в романе Вересаева "В тупике." не было. Ярчайшие сцены, характеризующие расслоение интеллигенции (народники, подготовлявшие революцию, разочаровались в ней), сменялись в романе натурализмом, когда писатель рисовал зверства не только белогвардейцев, но и чекистов, что вызвало резкую критику романа Вересаева в печати. Сам Вересаев в своих воспоминаниях свидетельствует, что роман "В тупике." был напечатан только потому, что при его обсуждении у Каменева в защиту романа выступили Сталин и Дзержинский, отметившие его правдивость (см.: Вересаев В. Соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 601).
"Война и мир.". В известном письме "Правительству СССР." 28 марта 1930 года Булгаков указывает, что объективированное изображение интеллигентско-дворянской семьи, волей непреложной исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии, сделано им в романе "Белая гвардия.", в пьесах "Дни Турбиных.", "Бег." в традициях "Войны и мира." (Булгаков М. Собр. соч. Т. 5. С. 447).