8. Иуда и Иисус Христос в рассказе Ю. Нагибина "Любимый ученик"
В переосмыслении евангельского образа Иуды дальше, "определеннее" Л. Андреева пошел Ю. Нагибин в рассказе "Любимый ученик". Этот рассказ по форме повествования представляет своеобразный диалог с повестью Л. Андреева. Причем диалог, фактически, в прямом смысле: в повести Л. Андреева мы слышим голоса автора и Иуды, который называет Иисуса в своем предсмертном обращении к нему братом: "потом мы вместе с тобою, обнявшись, как братья, вернемся на землю. Хорошо?"
В рассказе же Ю. Нагибина Иисус (и автор, стоящий за ним) обращается к Иуде: "Иуда, лишь мы с тобой обречены бодрствовать в этот страшный канун. Иуда, брат мой и жертва, прости меня!"
Иуда Ю. Нагибина практически лишен отрицательных качеств: предательство его носит вынужденный характер — он должен выполнить волю Христа во имя безграничной любви к нему. Христос Ю. Нагибина осознает неполноценность своего человеческого существования, он не вполне человек, "телесность жизни — вот чем он был обойден". Никто из учеников Иисуса не понял значимости происходящих событий и не был поддержкой Иисусу в его последние часы, во время Его моления в Гефсиманском саду:
Иисус пошел к ученикам и вновь застал их спящими. Они не проснулись на громкую, надтреснутую укоризну. Иисус оставил их в покое, хотя так нуждался сейчас в сочувственном слове. Но что поделать: люди спят, небо молчит и дышит холодом. Иуда, лишь мы с тобой обречены бодрствовать в этот страшный канун. Иуда, брат мой и жертва, прости меня!1
Это определило жертвенный выбор Христа (у Ю. Нагибина речь определенно идет о выборе Иисуса на роль предателя — Иуды). Ему необходим был тот, кто помог бы выполнить его предназначение. Этот выбор обрек на гибель и проклятие его самого верного ученика — Иуду. При этом Иисус у Нагибина испытывает внутреннее сопротивление принятому решению. По версии Нагибина, предательства как такового не было, потому что Иуда выполнял волю Учителя, сознательно обрекая себя на гибель и проклятие. Более того, сам Христос оценивает мнимое предательство как потерю человека, который всегда, в отличие от остальных учеников, понимал его, верил ему и любил. Трактовка канонического сюжета Ю. Нагибиным оставляет двойственное впечатление из-за расчетливой нравственной жестокости2 Христа, который знал последующую судьбу Иуды:
Христос не ошибся в нем. Возмездие должно было следовать прямо за преступлением, иначе не сбылось бы начертанное: Христос будет предан, но горе тому, кто его предаст. В этом коренится многое: и духовные, и даже правовые начала. Первый кнут доносчику — отсюда. В предательстве должна быть заложена расплата. Предать Христа мог любой из апостолов, но лишь один Иуда мог после этого повеситься. Пример Петра — лучшее тому доказательство: троекратное отречение он оплатил слезами, а не петлей.
В нагибинской интерпретации Иуда является мнимым антагонистом и предателем Христа.
***
В заключение подчеркнем, что повесть Л. Андреева "Иуда Искариот" — это психологическая интерпретация (одна из возможных) знаменитого евангельского сюжета. И эта интерпретация, разумеется, может оцениваться по-разному разными читателями, вызывая споры, полярные точки зрения.
"Иуда Искариот" как феномена отечественной художественной литературы. Сам же Леонид Андреев об этом своем произведении в конце жизни, как бы подводя итог сделанному им в литературе, сказал: "Выше “Иуды” рассказов нет".