Глава 5
Елена Булгакова, 1934 год, Москва
По просьбе МА я стала вести этот дневник. Сам он боится писать дневники. Изъятые у него записи так и не были возвращены. Но когда все-таки какие-то важные жизненные события не фиксируются на бумаге, МА чувствует себя потерянным и беспомощным.
МА очень близок мне.
Я всегда знала, я чувствовала – когда любишь человека по-настоящему, то можно каждую минуту проводить вместе и иметь общие мысли, общий воздух, прорастать друг в друга всем своим существом.
Мне кажется, что я любила МА даже тогда, когда мы еще не были знакомы. Когда я томилась в одиночестве в огромной квартире Шиловского; когда я томилась, ведя с Шиловским точно такие же чинные разговоры, какие должны благонравные жены вести со своими мужьями; когда я жила жизнью, похожей на сон, – я совершенно отчетливо знала, что где-то есть мой любимый понимающий человек, и только рядом с ним жизнь станет такой, какой она должна быть.
Я полюбила МА в тот самый миг, как увидела.
Я поняла, что это он и есть – моя судьба.
Когда МА дрожащими пальцами завязывал рукав моего платья, я уже готова была отдать за него жизнь.
И все-таки я предала его на долгих полтора года.
Детки мои – Женя-маленький[11], Сереженька, сыночки, родные…
Только ради них я и пыталась отказаться от своей любви.
Каждый день без МА я погибала, полтора года пытки и боли – вот какое это было время.
Видя несчастной свою мать, и дети мои тоже страдали.
Думаю, если бы я не вышла в отчаянии на улицу и не встретила в тот день, в ту же минуту и именно в ту секунду МА и если бы он не сказал, что тоже не может без меня, – то не было бы меня уже на этом свете…
Шиловский, конечно, пытался меня удержать от развода. Но потом смирился, понял: невозможно противостоять судьбе.
У них с МА состоялся долгий разговор, участвовать в котором бывший муж мне не позволил.
Не знаю, о чем говорил МА Шиловский. Лицо у МА еще долго потом было бледным, а кулаки сжимались. МА только рассказал, что Шиловский угрожал ему пистолетом, но потом взял себя в руки.
Расставаться с Любой МА тоже было тяжело. Я это очень хорошо понимаю. Потому что, как бы ярко ни пылала в душе любовь, сердце разрывается от жалости к тем близким людям, которые невольно обожглись, оказавшись рядом с внезапно вспыхнувшей страстью.
– чудный мальчик, послушный, смышленый, как не полюбить такого! Но я очень опасалась, как Сережа воспримет МА, не будет ли он чувствовать себя несчастным. Какими же смешными кажутся мне теперь те сомнения!
Первую нашу зиму мы провели чудесно: дружно болели гриппом, МА читал Сереже Киплинга, я записывала за МА сцены пьес и романов. Счастье наше было общим и безграничным!
МА – первоклассный артист.
Мы с Сережей просто чуть животики не надорвали от хохота, когда МА, воротившись из театра, чинно цитировал объявление месткома.
– Товарищи, которые хотят ликвидировать свою неграмотность или повысить таковую, пусть обращаются к товарищу Петровой, – провозглашал МА и хитро прищуривался: – Сережа, мальчик мой, вы готовы повысить уровень своей неграмотности?
Не успели мы отсмеяться – пришли с обыском.
Двое, в черных кожаных пальто, ничего не объяснили.
Перерыли весь дом, забрали рукопись «Собачьего сердца» и золотую браслетку первой жены МА, которой он очень дорожил, а еще забрали мои серьги с бриллиантами.
Ни рукопись, ни драгоценности нам так и не вернули. И настойчиво порекомендовали далее судьбой изъятых вещей не интересоваться.
Целую неделю МА был после того обыска нездоров, не вставал с постели.
А когда стал выходить, то слезно просил, чтобы я шла с ним – провожала в театр, встречала. С грустной улыбкой он жаловался, что не может ходить один, так как натуральным образом боится.
Очень нравится мне записывать за МА.
Правда, иногда начинает казаться, что сцена из книги вдруг оживает и становится реальностью.
Помню, МА нездоровилось, он лежал в постели и диктовал мне из «Мастера и Маргариты» сцену пожара в квартире Берлиоза.
Я вышла на минутку на кухню, надо было сказать нашей помощнице Маше насчет ужина.
Маша кипятила белье на керосинке и явно находилась в прескверном настроении.
Она дернула таз, тот упал, да отлетел в угол, а там стоял незакрытый бидон с керосином.
Пламя вспыхнуло мигом, я еще не успела толком ничего понять, а огонь уже весело побежал по шторам.
Но МА не растерялся, прибежал, схватил ведро с водой, стал тушить. Когда приехали пожарные, огонь уже был побежден.
А в утешение МА повел нас с Сережей завтракать в «Метрополь». Сереженька, заказавший кофе-гляссе, был просто счастлив!
Нас с МА кофе-гляссе утешил мало. И сгоревшей квартиры жаль, а еще накануне была у нас Ахматова, просила придумать, как помочь Мандельштаму. Но как тут помочь такой беде? Кому писать, перед кем защищать? Ясно же, что все подобные попытки обречены на провал…
Он бредит Парижем, ему кажется, что он в тюрьме, вырваться из которой никогда не будет никакой возможности. И он прав – а я говорю, что не прав; спорю, доказываю то, во что ни капельки не верю. Изо всех сил стараюсь поддержать его, стараюсь, чтобы он не падал духом и писал, писал. В целом свете не сыскать писателя лучше Булгакова. Не понимаю, как можно быть настолько слепыми, чтобы книг его не печатать, не ставить пьес! Все, что пишет МА, – гениально!
А вот на выезд надежды у меня лично уже не осталось.
Недавно звонок к нам: приходите в паспортный стол, ваши паспорта готовы. Мы ринулись за деньгами – у нас с собой не было, а паспорта по двести рублей стоят. Нашли деньги, прибегаем – и видим паспорта с нашими фамилиями, что за чудо! Денег с нас не взяли, сказали, бесплатно выдают. А потом сели мы заполнять анкеты – простые такие вопросы там были, возраст, сведения о муже и жене, о детях. Заполняя анкеты, мы с МА хихикали, как дети. Он называл меня мадам и говорил, что скоро покажет Париж. Вместе с нами в той комнате находились неприметного вида мужчина и женщина, тоже заполнявшие анкеты. Потом уже мы поняли: то были осведомители, не надо было при них шутить. Хотя ничего противозаконного, клянусь Богом, мы не говорили!
Паспорта нам так и не вернули. Сказали: «Завтра». Но прошло уже больше двух месяцев, а паспортов нет. И я точно знаю, что никогда их у нас не будет, как ни жаль…
* * *
«Тушкан» довез Наталию до подъезда ее дома, лихорадочно зафыркал, дернулся и вдруг заглох.
– Ну же, машинка, ты чего – болеть надумала? – закусив губу, Наталия погладила руль и осторожно повернула ключ в замке зажигания. – Вот умница, завелась, «тушканчик» мой – хороший автомобильчик. Умный «тушкан», понимает: нам же через пару часов в собачий приют ехать, песиков наших сладких кормить, и…
Грустно чихнув, автомобиль снова заглох.
Наталия уже открыла дверь, намереваясь выйти из машины и заглянуть под капот, но потом вспомнила, что ее концептуальные познания в этом плане ограничиваются совсем уж нехитрыми вещами. Ну да, она может померить уровень масла. Или долить стеклоомывателя в бачок, причем не перепутает бачок для стеклоомывателя с бачком для тормозной жидкости. Но вряд ли от этого «тушкан» воскреснет, прекратит глохнуть и радостно помчится вперед…
Она повернулась к сумке, достала сотовый телефон.
– Леня, что-то наш автомобиль чихает и ехать не хочет, – набрав номер мужа, грустно сообщила Наталия.
– А едет рывками? – спокойным тоном поинтересовался Леня.
– Рывками, – подтвердила она, кивая. И, подумав, добавила: – А еще я бы сказала, что скорость не та. Вроде я на газ давлю, как обычно, а скорость меньше.
– Топливо, – муж грустно вздохнул. – Ты на заправку заезжала сегодня?
– Заезжала. А в чем дело?
– Блин, я ведь хотел тебе позвонить, а потом закрутился, и из головы вылетело. Да сегодня целый день весь Интернет на ушах стоит. В Москве по заправкам партия некачественного бензина разошлась. Некоторым людям конкретно не повезло – влетели на ремонт двигателя. Наташ, ехать на таком топливе нельзя. Понимаешь?
– Да что тут непонятного – все яснее ясного. В принципе, дела обстоят не так уж и плохо. Я до дома добралась, «тушкан» у подъезда. Но собиралась в приют. Девчонки мои простудились, собак кормить некому.
– Натали, поверь – ты доедешь максимум до следующего перекрестка. И мы влетим на ремонт двигателя, а это несколько тысяч долларов и куча времени. В таких ситуациях вызывают эвакуатор, везут на нем тачку на сервис и откачивают из бака грязное топливо.
– Я понимаю. Ну ладно, тогда мне в приют придется ехать на метро и на автобусе. Вольеры для собак далеко, но что делать – кормить псов некому.
– Некому, – по голосу мужа было понятно, что он улыбается. – Бедная несчастная Натали – одинокая женщина. И никто ей не поможет…
Выждав эффектную паузу, муж продолжил:
– Ладно уж, заеду после работы я в твой приют. Рассказывай подробно: где лежит корм, кому сколько давать, где воду набирают?..
Наталия отвечала на вопросы мужа, и ее щеки пылали от стыда.
Вон какой у нее Ленька – заботливый, всегда помочь готов. Его даже не надо ни о чем просить – стоит только возникнуть сложной ситуации, муж сам проявляет инициативу.
А чем она его благодарит? Мыслями о другом мужчине?
Какая разница, занималась она сегодня сексом с Денисом или нет.
Она этого хотела…
И можно себя оправдывать: мысли – это еще не измена. Но в глубине души отчетливо понимаешь – всегда все начинается с одной-единственной мысли, и путь к предательству начинается с первого шага…
Мучимая чувством вины, Наталия быстро выгуляла собак, потом сбегала в магазин, купила стейки из форели, свежих овощей для салата и занялась приготовлением ужина.
Вот, у нее все прекрасно и замечательно.
Любимый муж сейчас вернется домой, они будут ужинать, обмениваться новостями. А потом лягут на диван, обнимутся, посмотрят глупый, но красиво снятый американский фильм с обязательным хеппи-эндом. И больше не случится ничего плохого, а случится только счастье. И все мысли будут лишь о муже, а не о парне, который по возрасту годится в сыновья, и…
Ее отвлек звонок сотового телефона.
Увидев на дисплее незнакомый номер, Наталия вдруг почувствовала волнение, переходящее в панику.
Сердце застучало как сумасшедшее, дышать стало тяжело.
«Плохие новости», – подумала она, отвечая на звонок.
И не ошиблась.
– Наталия Александровна Писаренко? С вами просил связаться ваш муж, Леонид Сергеевич. Полчаса назад он был доставлен в третью городскую больницу, в реанимацию.
– Что с ним? – охрипшим голосом поинтересовалась Наталия.
И перед ее глазами сразу же замелькали кадры кино: залитый кровью затылок мужа, обломки доски в ране.
Вслед за картинкой возникли ощущения: тошнит, мутит, кружится голова, тепло и мокро в области затылка.
– Закрытая черепно-мозговая травма. Большая кровопотеря. Ему оказана необходимая помощь, но состояние тяжелое. Томография пока нарушений в работе мозга не выявила.
– Я могу его видеть? Что произошло?
– В реанимацию посетителей не пускают. Но вы можете приехать и передать для него минеральную воду, – равнодушно пробормотала медсестра и, не прощаясь, повесила трубку.
Отложив телефон, Наталия заметалась по кухне.
Так, сестра сказала – можно передать воду. Хорошо, в холодильнике как раз есть пара бутылок, не придется тратить время на поход в магазин.
Непонятно, что мужу можно есть и можно ли пока вообще. Но, в любом случае, кусок рыбы, запеченной в фольге, пару яблок и помидоров хорошо бы захватить с собой. Все-таки черепно-мозговая травма – не полостная операция. И даже если ужинать врачи Лене запретят, то он съест диетическую рыбу на завтрак; все лучше, чем больничная еда.
Ехать в больницу придется на такси, «тушкана» брать опасно. Станет посреди перекрестка с поломанным двигателем – появятся новые проблемы, а их и так выше крыши.
Медсестра сказала: посещения запрещены. Но это ничего – белый медицинский халат и служебное удостоверение легко открывают больничные двери. Увидев «корочку», никто уже особо не вникает, почему у судебного медика возникла потребность пройти в палату…
В такси Наталия лихорадочно соображала, что за беда могла случиться с мужем.
Авария – маловероятно, Леня добирался до приюта на общественном транспорте. И если бы что-то случилось в метро или с автобусом, то звонившая медсестра, скорее всего, обязательно бы отметила, что такими, как Леня, вся реанимация забита. Если происходит авария или теракт – об этом, наверное, все-таки родственникам обязательно сообщают.
«Скорее всего, в приюте обрушился вольер, – думала Наталия, с трудом сдерживаясь, чтобы не выхватить руль у таксиста. Мужчина, казалось, твердо решил выиграть состязания на самую медленную езду в мире. – Вольеры для собак старые, и мы с девчонками по мере финансовых возможностей их ремонтируем или меняем. Но собак слишком много. И привести в порядок все объекты приюта мы пока не можем. Наверное, где-то обвалился забор или крыша навеса. И бедный мой Ленька получил по затылку…»
Операция с проходом в реанимацию прошла успешно, даже не понадобилось махать служебным удостоверением. Надев белый халат, Наталия посмотрела на информационном стенде, где находится реанимационный блок, и отправилась прямиком туда. В том же направлении двигалась медсестра с кипой бумаг, и Наталия, проходя через пост дежурной, высокохудожественно сделала вид, что они спешат по какому-то срочному делу вместе.
Спрашивать номер палаты Лени не пришлось – стеклянные стены быстро сняли этот вопрос, Наталия сразу же увидела лежащего на кровати мужа. Глаза Лени были закрыты, но цвет лица внушал оптимизм, в нем не было восковой безжизненности, сковывающей черты при очень большой кровопотере.
Наталия вошла в палату и прошептала:
– Ленечка, я люблю тебя. Милый, что случилось?
Муж вздрогнул, открыл глаза, на его губах появилась улыбка.
– А если я стану совсем безмозглым, ты меня будешь любить? По башке меня шандарахнули конкретно, чуть череп не проломили.
Выставляя на прикроватную тумбочку воду и яблоки, Наталия кивнула:
– Конечно, буду тебя любить всегда. Как ты себя чувствуешь? Что случилось?
– Чувствую я себя лучше, чем когда меня какой-то мужик по башке ударил и слинял. Сотрясение мозга я нехилое заработал. Врач сказал, придется мне тут поваляться.
– Подожди, я не поняла. Какой-то мужик? Ударил тебя по голове?! Но зачем?! Я была уверена, что на тебя навес рухнул, несчастный случай…
– Вот зачем врезал – об этом он как-то не сказал. Я нагнулся за миской, зачерпнул корма из пакета и собирался его высыпать в миску. И вдруг услышал, как хрустит мой череп.
– Ничего не понимаю. У нас в приюте никого нет из посторонних! Сторожа девчонки неделю назад выгнали. Он мало того что бухал – он еще и собачий корм на водку повадился менять. Но вообще место отдаленное… Сколько раз я там была – никого из посторонних не видела. А вольеры и сарай с кормом мы закрываем. Сторож, в принципе, и не нужен там, только зарплату ему плати.
– Сторожа вашего я помню, такой кирпичный румянец не забудешь. Не он это был. Перед тем как отрубиться, я оглянулся. И лицо этого урода запомнил. Кстати, он вовсе даже не урод. Я бы сказал, у него интеллигентные черты лица. Такой может запросто врачом или учителем оказаться.
– Интеллигентное лицо… А что если?.. – Наталия достала из сумки мобильный телефон, вошла в Интернет, загрузила сайт социальной сети. – Смотри, это случаем не этот мужик тебя ударил? Ты его рассмотрел хорошо?
Муж скрипнул зубами:
– Ну надо же, у этого гада даже аккаунт в социальной сети есть! Как у нормального человека, а не твари! Слушай, ты позвони девчонкам, пусть там все позакрывают. Мешки корма без присмотра остались – для бомжей добыча… Нет, бомжи – это, конечно, не всегда плохо. Я думаю, что в отключке совсем недолго провалялся. Там какой-то бомжара подтянулся, наверное, прикидывал, что бы ему потырить. А может, собутыльник этого вашего сторожа? Да, помнится мне, он даже звал его… Сначала решил, что я помер, по карманам пытался пошарить. Я застонал, он перепугался. Но «Скорую» вызвал, молодец. Теперь я спасен, а приют без присмотра. И, кстати, собак надо докормить. Я не всех успел осчастливить едой.
– Я обязательно позвоню девочкам, – пообещала Наталия. – И они попросят кого-нибудь приехать и покормить собак.
убить? Господи, но как он вообще там мог оказаться?!
«Хотя на последний вопрос ответ очевиден – он следил. Следил за Леней. У психов своя логика. Олег не зря предупреждал, чтобы я была поосторожнее, – думала Наталия, поправляя простыню на постели мужа. – Как в воду смотрел. Да он точно ненормальный – чуть человека не убил!»
Наталия немного отошла от кровати, достала мобильник и набрала номер Семенова.
Тот долго не снимал трубку, потом с неохотой отозвался:
– Ну что там у вас еще? Время уже нерабочее!
– Моего мужа чуть не убили. Ему дал по голове Сергей Власюк! – выпалила Наталия. – Это тот самый булгаковед, с которым я встречалась. Я вам рассказывала про него – помните?
Следователь саркастически поинтересовался:
– А вам еще по голове никто не дал? Странно, странно, с вашей-то активностью.
– Послушайте, мой муж в реанимации, – взвилась Наталия, втайне радуясь, что Семенов находится вне пределов физической досягаемости – сиди потом за убийство. – Вам что, вообще все безразлично, котлет поесть, покурить и водки хлопнуть – вот и все нехитрые потребности?! Пришлите к нам опера! Примите заявление! Надо найти этого Власюка, пусть объяснит, чего он Леню лупасил!
– Завтра, – лаконично отозвался Алексей Георгиевич. – Муж в безопасности, вы в безопасности. Радуйтесь. Ситуация до завтра терпит.
– Все поняла. Вы из тех, кто считает, что если долго просидеть у реки, то можно увидеть, как мимо проплывет труп врага.
– Чего?.. Какой на хрен труп? – в голосе следователя зазвучали истеричные нотки. – Вы по сути все сказали, что хотели?
– Все! – выпалила Наталия, ошалело оглядываясь по сторонам.
– Жаль, разделочной доски под рукой нет, – прокомментировал муж ее искаженное яростью лицо.
– Еду. Буду через полчаса, – сказал частный детектив, уточнив номер больницы.
– Поосторожнее с заправками! – вспомнила Наталия. – Мой «тушкан» наелся невкусного бензина и стал колом у подъезда.
Олег невозмутимо отозвался:
– Я в курсе. И у меня полный бак совершенно нормального топлива.
* * *
– Вообще-то, все это незаконно, – тонкие пальцы Олега ловко щелкали по клавиатуре ноутбука. – Если меня поймают за такими фокусами, то быстро отберут лицензию. Частные детективы не имеют права на оперативно-разыскную деятельность. Но очень часто так случается, что требуется срочно установить местонахождение человека. В принципе, сегодня не так уж и сложно раздобыть софт, который позволяет отслеживать человека по сигналу его мобильника.
Наталия завороженно смотрела на экран, где быстро менялись картинки с картами московских кварталов.
Действительно, сегодня технические возможности безграничны. Еще лет пятнадцать назад нынешний уровень развития той же мобильной связи и компьютеров воспринимался бы фантастическим фильмом. Техника развивается очень быстро. И так любопытно, что еще придумают специалисты! Все-таки, несмотря на любые проблемы, жить – это так захватывающе интересно!
– Есть, – прошептал Олег, увеличивая тачпадом изображение. – Вот, поймал. Сигнал идет из этого места, дом возле Лубянской площади. Власюк находится там. Мне кажется, в том доме кафе недавно открылось. Наверное, беглец решил передохнуть.
– Я знаю этот дом. Там и правда есть кафе. А еще в нем живет Ангелина Павловская!
– Интересно, что ему у нее могло понадобиться? – пробормотал Олег, заводя двигатель. – Он хочет спрятаться у своей подруги, отсидеться? Но это как минимум глупо – он же сам вас с Ангелиной познакомил. Или он не подозревает, что ваш муж его рассмотрел и теперь мы гонимся за ним по пятам?..
Водил машину частный детектив потрясающе – ловко, с филигранной точностью, на большой скорости. При этом ездить с ним в качестве пассажира было невероятно комфортно – каким-то непостижимым образом частный детектив при агрессивной манере езды умудрялся избегать резкого торможения.
«Мне очень нравится этот мужчина, – думала Наталия, любуясь четким красивым профилем Олега. – Как здорово, что он оказался знакомым семьи Козловых и проводит расследование по просьбе мамы погибшего мальчика. Он не жалеет ни сил, ни времени. И работает вряд ли за хороший гонорар, та семья живет скромно. Значит, не перевелись еще люди, которые не меряют дружбу и помощь дензнаками. И это просто отлично!»
Наталия не успела и оглянуться, как светло-бежевый «Вольво» Олега притормозил у серой «сталинки».
– буквально весь двор был битком забит автомобилями.
Судебный медик быстро вышмыгнула из машины и устремилась вперед.
– Наталия, подождите, – закричал ей вслед Олег. – Мне надо припарковаться! А потом сделать срочный звонок!
Она с раздражением обернулась:
– Я буду в квартире восемнадцать!
– Вы с ума сошли, подождите меня! Вот сумасшедшая женщина!
Но Наталия уже набирала код подъезда, который вдруг так кстати ей вспомнился.
Не став вызывать дребезжащий лифт с тяжелой литой решеткой, Наталия побежала вверх по лестнице.
За дверью нужной квартиры звучали голоса, мужской и женский. Интонации казались вроде бы нервно-взволнованными.
Увы, разобрать, о чем идет речь, невозможно…
С замирающим сердцем она нажала на кнопку звонка. В квартире сразу же воцарилась тишина.
«Решили сделать вид, что никого нет дома? Не выйдет, – Наталия все не убирала палец с кнопки, морщась от неприятного дребезжащего звука. – Интересно, кто первый сойдет с ума, я или Ангелина с Власюком?..»
Наконец, раздался щелчок открываемого замка, и дверь распахнулась.
– Что вы себе позволяете? Явились без приглашения, без предупреждения. В дверь ломитесь! Как все это вообще понимать?
Наталия бесцеремонно отодвинула женщину и вошла в квартиру.
– Как хотите, так и понимайте, – пробормотала она, оглядываясь. Обуви и одежды Власюка пока нигде не было заметно. – У меня сын в СИЗО, а муж – в реанимации. И за последнее надо «благодарить» вашего большого поклонника.
В коридоре психопата-ученого не оказалось. Наталия собиралась метнуться к кухне. Ей припомнилось что-то вроде кладовой или гардеробной, находящейся в той части квартиры, рядом с кухней и туалетом.
Снова отодвинув Ангелину, явно вознамерившуюся преградить ей дорогу, Наталия бросилась в гостиную.
Так и есть!
Окно распахнуто настежь, а идущая рядом пожарная лестница ходит ходуном, так как по ней явно кто-то спускается.
Наталия выглянула наружу, увидела улепетывающего со всех ног Власюка. Тот как раз поднял голову, и Наталия помахала ему кулаком. А потом выхватила сотовый и набрала номер Олега.
«Господи, пожалуйста, только бы у него не было занято, он говорил о срочном звонке», – пронеслось в голове.
К счастью, Олег ответил на вызов.
И уже через минуту она наблюдала, как «Вольво» частного детектива стремительно нагоняет удаляющуюся по улице «девятку», в которой ехал Сергей Власюк.
– А вот теперь, будьте добры, объясните мне, что все это значит?
– Убирайтесь вон! Немедленно! Или я позову полицию!
– Я бы тоже охотно позвала полицию, – пробормотала Наталия, выходя из комнаты. – Только они, между нами говоря, не очень-то спешат исполнять свои обязанности. Ладно, Ангелина, я не прощаюсь. Что-то мне подсказывает, еще увидимся. И…
Наталия заморгала, пытаясь остановить начинающееся видение, но это не помогло. Она уже видела матку, яичники Ангелины. На правом яичнике явственно различалась киста, наполненная темным содержимым. Разрыв такой кисты при несвоевременно оказанной медицинской помощи может привести к летальному исходу.
– Сходите к гинекологу и сделайте УЗИ органов малого таза, – посоветовала Наталия, отмечая мгновенно взметнувшееся в глазах Ангелины облачко страха. – У вас, похоже, киста на правом яичнике.
– Киста? А что это? Так вот почему мне больно. А я все убеждала себя, что мне это кажется. Низ живота тянет постоянно.
– Я не гинеколог. Но помню: киста – это не самое страшное из болячек на женских органах. Некоторые кисты вообще не удаляют, если они неопасны и не причиняют дискомфорта. Но с яичниками, кажется, без операции не обойтись. А впрочем, проконсультируйтесь. Не надо прятать голову в песок, здоровья это не прибавляет.
– Хорошо, – Ангелина шмыгнула носом. – Вы простите, что я на вас так накинулась. Но просто – и правда, без предупреждения, затрезвонили, ворвались как к себе домой… Я так и не поняла, зачем ко мне приходил Сергей. Он стал что-то говорить о браслетке Михаила Булгакова. Говорил, что уже скоро подарит мне этот артефакт, что сделает все для этого. Я спрашивала про подробности – он сказал, будет сюрприз. Но якобы он точно знает, где находится талисман Михаила Афанасьевича. Потом вы позвонили в дверь.
– Вы знаете, куда он поехал?
…
Возвращаясь на метро домой, Наталия все гипнотизировала сотовый телефон.
Вот сейчас раздастся звонок, и Олег скажет, что догнал Власюка и упрятал его за решетку. Ленина черепно-мозговая травма – веский аргумент для полиции. Власюк перепугается Олега, все расскажет, и…
– Наталия, я его упустил, – сообщил через пару часов частный детектив. В голосе слышалась нескрываемая досада. – На трассе я думал его прижать и вынудить остановиться. Но Власюк словно бы в воздухе растворился!..
* * *
Утро складывалось удачно.
и никаких осложнений не прогнозировал.
Потом удалось удачно решить проблемы паленого бензина в баке «тушкана». У водителя эвакуатора оказались знакомые на автосервисе, которые быстро и за символическую плату откачали некачественное топливо.
Следующим пунктом в планах на день являлось расчленение следователя Семенова – с особым цинизмом и на исключительно мелкие кусочки.
Однако с реализацией вот этого плана пришлось повременить. В следственном отделе потенциальной жертвы не оказалось. Дежурный, кавказской внешности, одобрительно пробежал взглядом по короткому алому платью Наталии и сообщил:
– Алексей Георгиевич в следственный изолятор на допрос поехать. Он тогда после обеда поздно возвращается. Иногда.
– Что значит «иногда»?
С пунцовыми от смущения щеками, парень ответил:
– Часто он вообще не приходит. Я дежурство закончить – его нет. А вы красивый женщин. Могу я вас пригласить?
Наталия улыбнулась.
«Это моя внученька. Не дочь – а внучка. Я – счастливая бабушка». Молодых кавалеров после такого признания как ветром сдувает. Но сейчас настроения шутить нет никакого.
– Не стоит меня никуда приглашать. Я замужем, – пробормотала Наталия, мысленно прикидывая, чем бы ей сейчас заняться.
Ждать Семенова возле следственного отдела? А если он вообще не появится? Сходит на допрос, домой заедет пообедать, потом ляжет подремать – и все, рабочее время закончилось. Несложно догадаться: наверное, Семенов минуты лишней в кабинете не задерживается, несется домой в шесть вечера, как по свистку…
Мобильник следователь отключил – значит, трезвонить ему с уточняющими вопросами пока бессмысленно.
Договориться о встрече с Ангелиной, пообщаться с ней не торопясь? Но, похоже, вчера она была совершенно искренна и не врала, когда говорила: мотивы действий Власюка ей неизвестны. Скорее всего, дополнительной информации от этой женщины получить не удастся.
Частный детектив сообщил, что он с утра пораньше уже успел набегаться и натрудиться аки пчелка. Но особыми результатами похвастать не может.
– Пытался разыскать Власюка. Мобильник он отключил, сим-карту достал или выбросил. В общем, по сигналу сотового его больше засечь невозможно. Дома он не появлялся. Я ездил туда, общался с соседями. Дом панельный, любой чих через стенку слышен. Соседка клянется-божится: раз телевизор у соседа не работал и вода в туалете не спускалась – значит, не было его. Соседку это не удивило. Говорит: он мужчина молодой, у него личная жизнь должна быть. Соседке лет под восемьдесят, так что для нее Сергей Петрович еще пылкий юноша.
– Ну да, все познается в сравнении, – вздохнула Наталия. – Может, он к Павловской ночевать отправился?
– Нет. Я проверял.
– Да? А как?
– Элементарно, Ватсон. По телефону. У меня там участковый знакомый… Сейчас пытаюсь по рабочим контактам установить близкий круг общения Власюка. Но дело идет туго. Похоже, нет друзей в научном мире – только конкуренты.
Наталия философски заметила:
– Да и в ненаучном мире тоже. Сейчас все определяют личные интересы и деньги. Так что я это – чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак.
– У него даже близких родственников нет! – в отчаянии воскликнул Олег. – Была мать, умерла, он дом ее за Сергиевым Посадом продал. И дача на него не зарегистрирована. Но где-то же он затаился! Возможностей оперативно проверить все гостиницы у меня нет. Я пытался с другого конца зайти.
– Это как?
– А так – проверить Инну Никитину. Думал, может, в связи с ней Власюк как-то засветился. Перед законом Никитина чиста, аки младенец, в поле зрения правоохранительных органов никогда не попадала. В Москву приехала год назад из Украины. Снимала квартиру на юго-западе. Вроде бы где-то работала – уходила рано утром, возвращалась поздно вечером. Но чем занималась, соседи не знают. Жалоб на нее никаких у соседей нет. Шумные компании у нее не собирались, громкой музыкой девица не увлекалась. Она как будто бы стерильна – ни друзей, ни мужчин, ни слабостей. Ни-че-го!
– Прямо шпионка какая-то.
– Ну разве что шпионка! Причем работает на иностранную спецслужбу! Наши-то агенты попроще, приходилось сталкиваться.
– А я сижу возле следственного отдела, жду Семенова – и при этом пытаюсь понять: если его не ждать, то чем заняться? Что-то ничего путного в голову не приходит, – пожаловалась Наталия.
– Я бы посоветовал вам тихонько посидеть дома; по крайней мере, до тех пор, пока местонахождение и дальнейшие намерения Власюка покрыты мраком тайны. Только вам такой вариант не подходит. Советовать ничего не буду – бесполезно. Я помню, как вы вчера из моей машины выскочили и в квартиру понеслись! А если бы он вас, как мужа, по черепу жахнул?
– Но ведь не жахнул, и… – Наталия прищурилась, а потом быстро пробормотала: – Перезвоню, я вижу – следователь возвращается!
Наталия выскочила из машины, щелкнула кнопкой центрального замка и заторопилась догонять Семенова. Он шел по тротуару, погруженный в чтение каких-то записей.
«Может, я слишком к нему придираюсь? – Наталия зашагала быстрее. – Чудеса случаются! Вдруг ему не совсем наплевать на то, чем он занимается? Вон ведь – идет, изучает материалы уголовного дела, может, экспертизами зачитывается, и…»
Оказывается, чтением, которое поглотило все внимание следователя Алексея Георгиевича Семенова, был журнал с кулинарными рецептами.
– А, это опять вы? – не здороваясь, поинтересовался следователь, всей своей мимикой демонстрируя: разочарование и скорбь его безмерны. – Что на сей раз произошло?
– А что, по вчерашнему происшествию уже приняты меры? Что-то муж мне не рассказывал о том, что к нему приходили за показаниями. Почему у меня такое чувство, что я все время пихать вас вынуждена!
– А вы не пихайте!
– О’кей! Не вопрос! Только сына моего выпустите! И я больше никогда в жизни вас не потревожу!
Алексей Георгиевич остановился возле ступенек, ведущих к двери следственного отдела, и вздохнул:
– Ну вы же сами все знаете. Пока я не могу освободить Дмитрия. И у меня в производстве много дел. Работать по всем одновременно эффективно невозможно. Но я даю оперативникам соответствующие поручения. Вот сегодня мне передали список тех, кто писал любые научные работы по творчеству Булгакова. Там под двести фамилий. Хотите им заняться?
Наталия кивнула.
– Тогда пойдемте, – Семенов посторонился, пропуская Наталию вперед. – Я сниму вам ксерокопию. И до мужа вашего у меня руки дойдут. Просто не все сразу…
– в нем было почти 250 имен. Наталия скользила взглядом по строчкам, и у нее сжималось сердце.
Она никогда не проверит эти десятки и сотни людей! И среди них вполне может находиться преступник! И он не будет наказан, и Димка останется в СИЗО, и…
«Не ныть, – приказала себе Наталия, складывая листки в сумку. – Из любого положения есть выход. Просто когда ноешь, его найти сложнее. Мне надо успокоиться и сосредоточиться. Тогда придет правильное решение».
Аутотренинг увенчался успехом. Через полчаса размышлений Наталия уже знала, как разобраться с огромным списком и, возможно, даже где искать Власюка…
* * *
«Слава богу, сегодня я уже не хочу его так остервенело. То есть я его, наверное, вообще не хочу, отпустило, – думала Наталия, любуясь завораживающе красивым лицом Дениса. – Наверное, угроза для жизни мужа здорово вправила мне мозги. И я поняла, что это для меня действительно важно и что я хочу это ценить. По крайней мере, сегодня я могу себя контролировать. Это здорово!»
– Чему это ты улыбаешься? – поинтересовался Денис, разливая по чашкам ароматный зеленый чай. – Ты такая красивая сегодня… Опасность идет тебе на пользу!
– Ох, Денис, я бы предпочла хорошеть по другому поводу! – вырвалось у Наталии. – Муж в больнице, сын в СИЗО. Следователь тупой. С одним только повезло – частный детектив вроде толковый по этому делу работает, и он очень мне помогает.
– Знаешь, а я думал, зачем на тебя обрушились все эти беды, и…
Наталия быстро перебила:
– Ну и к какому же выводу ты пришел?
– Со мной критические ситуации происходят, когда я достиг какого-то предела, не понимаю, в каком направлении двигаться дальше. Тогда происходят неприятности. Они помогают мне все переосмыслить. Подняться на следующую ступеньку. Часто открываются новые знания.
– Что-то мне ничего нового не открылось… То, что следователи на работе не горят, я и раньше знала. Правоохранительная система – это как мышеловка. Стоит только туда попасть – и все, выхода нет. Но это тоже не ново для меня и никакими оригинальными знаниями-выводами не является.
– А что с твоими способностями?
Наталия пожала плечами. Никакого прорыва ведь не произошло. Она как видела внутренние органы людей, так и продолжает видеть. И эти видения по-прежнему невозможно контролировать и как-то влиять на их появление. Общаться с теми, кто покинул физическое тело, она тоже могла и раньше. Так что разговор с убитым Тимом Козловым на что-то новое-эксклюзивное совершенно не тянет.
– А я вот задумался – может, ты пришла в мою жизнь для того, чтобы я больше использовал мои возможности в плане ясновидения для помощи полиции? Когда тебе что-то открывается – надо думать только об одном: чтобы эти способности приносили как можно больше пользы. Я интуитивно чувствую: чем больше дано, тем больше ответственность. Как думаешь, у меня получится? Я хочу помогать людям. После проекта «Ясновидящие» у меня нет недостатка в клиентах. Но мне скучно с ними. То есть не то чтобы скучно… Бестолково. Я изо дня в день повторяю одни и те же вещи. Что я не занимаюсь приворотами и сглазами; что реализация желаний в первую очередь зависит от самого человека. Это все такие банальные простые моменты… Наверное, у меня вообще нет педагогических способностей, мне скучно разъяснять другим то, что я уже понял и знаю… Получится ли у меня помогать полиции, заниматься настоящим делом?
Наталия с горечью усмехнулась:
– Конечно, солнце! У тебя все получится! Только вот я не уверена, что в полиции тебя примут с распростертыми объятиями. Допустим, ты поможешь найти преступника. Но окажется, что у этого преступника влиятельный отец. Или достаточно денег для того, чтобы откупиться. Никто не будет сажать такого человека! А ты весь изведешься.
Денис открыл глаза и изумленно посмотрел на свою собеседницу:
– Но как же справедливость? Получается, ее нет?
– Я думаю, она все-таки есть. Но к реальным приговорам она не всегда имеет отношение. Я не верю, что в итоге будут счастливыми следователи, покрывающие преступников, или сами преступники, не ответившие за содеянное. Жизнь за такие штуки наказывает. И можно схитрить в конкретный момент и думать, что ты выиграл. Но на самом деле – проиграть. Не ходи в полицию, Денис. Хочешь знать мое мнение – я говорю: не надо тебе с ними связываться. Но ты можешь заниматься частной практикой. Если хочешь, я познакомлю тебя с Олегом. Это тот самый толковый частный детектив. Я ему очень признательна!
– Я подумаю о твоих словах… Ну а сейчас давай к нашим баранам. У тебя в сумке список на нескольких листах. И еще, мне кажется, ты что-то потеряла и хочешь найти.
Наталия восхищенно замерла.
Уже не первый раз она видит, насколько велики способности Дениса. И всякий раз все внутри ее звенит от восторга. Потому что невозможно привыкнуть к тому, как много открывается некоторым людям. В такие моменты особенно остро чувствуешь: Бог рядом. И он велик и непостижим…
– Вот этот список, – Наталия положила перед Денисом пару листков. – В нем указаны фамилии всех людей, писавших научные работы по Булгакову. Ну как всех… то есть студенческие рефераты и дипломные работы сюда не попали, конечно. Но вот уже уровень кандидатских диссертаций присутствует. Тут есть даже авторы книг о Булгакове. Я не знаю, как проверить всех этих людей. Следователь, конечно, обладает большими возможностями. Но у него много дел в производстве. А мой сын в СИЗО сидит. Хочется скорее его вытащить оттуда. И я подумала – а вдруг у тебя получится, глядя на этот список, увидеть, есть ли в нем люди, причастные к преступлениям? Да, у меня уже имеется конкретный подозреваемый. Его имя тоже есть в этом списке. Сергей Власюк напал на моего мужа, а потом убежал; теперь этот человек скрывается, и его местонахождение пока неизвестно. Но вдруг у него был сообщник?..
На лице Дениса появилось заинтересованное выражение.
– Я попробую, – пробормотал он, и его глаза заскользили по строчкам. – Конечно, я никогда ничего подобного не делал. Но все когда-то бывает в первый раз…
Прочитав список, Денис разложил листы на столе, закрыл глаза и стал водить над бумагой ладонью. Несколько раз его рука проплыла над листами, потом парень кивнул, выбрал лежащий в центре лист.
Денис убрал остальные бумаги, достал с полочки пирамидки благовоний, щелкнул зажигалкой, и комната наполнилась тонким ароматом сандала.
Денис стал водить маятником над списком фамилий, и Наталия едва сдерживалась, чтобы не закричать.
Это было очевидно – острый край камня пробегал все фамилии, и только возле одной начинал резко раскачиваться из стороны в сторону, а потом крутиться по часовой стрелке.
– Иван Павлович Воскресенский, – прошептал Денис, откидываясь на спинку кресла. – Честно говоря, я не могу увидеть этого человека. На имя его у меня не возникает никаких визуальных образов. Других я могу разглядеть, этого – нет. Но он, похоже, имеет какое-то отношение к произошедшему. Ну или, по крайней мере, его совесть неспокойна в максимально высокой степени в сравнении с другими людьми из этого списка. Я чувствую наиболее сильные импульсы именно от этого имени. И маятник это подтвердил.
Наталия взяла в руки лист, нашла нужную строчку и воскликнула:
– Да он же кандидатскую писал – «Талисманы Михаила Булгакова»! А исчезнувшая браслетка как раз и была именно таким талисманом! Ты молодец, Денис! И еще я хочу кое-что у тебя спросить. Исчез тот самый булгаковед, Сергей Власюк, который напал на моего мужа. Можешь ли ты установить его местонахождение?
Экстрасенс пожал плечами:
– Попробую. Но мне нужна какая-то вещь этого человека.
«Можно позвонить Ангелине, может, у нее дома есть какая-то вещь Власюка, – пронеслось в голове у Наталии. – Тогда я съезжу к Павловской, вернусь к Денису, и, возможно, что-то прояснится».
Через десять минут она уже ехала на Лубянскую площадь за шарфом, который Власюк очень кстати забыл у своей любимой женщины.
– Я чувствую энергию этого человека именно здесь…
Примечания
12. После развода старший сын Елены Сергеевны остался жить с отцом, Е. Шиловским.