МАСТЕР И ТАТЬЯНА
Тайна обручальных колец Михаила Булгакова и его первой жены
Когда гимназистка Тася Лаппа приехала из Саратова в Киев погостить у тетки, та ей сказала:
- Я познакомлю тебя с мальчиком. Он тебе покажет Киев.
Вполне возможно, что в тот же самый день Варвара Михайловна Булгакова сообщила сыну:
- Миша, к тете Соне приехала племянница из Саратова. Она проведет здесь каникулы. Я познакомлю тебя с ней, и ты покажешь ей Киев.
Миша насмешливо прищурился… Нет, не зря инспектор гимназии с сокрушением говаривал ему: "Ядовитый имеете глаз и язык". Дар пророчества был присущ будущему писателю всегда, может быть именно поэтому на мамино предложение он ответил с комичной серьезностью:
- Это ужасно. А что, если она без памяти влюбится в меня и произойдет непоправимое? Ведь, как порядочный человек, я должен буду на ней жениться.
"Моя милая Надя! Давно собираюсь тебе написать, но не в силах в письме изложить тебе всю эпопею, которую я пережила в эту зиму: Миша совершенно измочалил меня. В результате я должна предоставить ему самому пережить все последствия своего безумного шага: 26 апреля предполагается свадьба. Дела стоят так, что все равно они повенчались бы, только со скандалом и разрывом с родными; так я решила устроить лучше все без скандала".
Родственники считали, женитьбу студента второго курса и вчерашней гимназистки чистейшим безумием. "Не женитесь! Мише еще рано жениться", - уговаривала Варвара Михайловна Тасю.
Тем не менее, несмотря на все переживания родных, Тася довольно быстро и легко стала своей в шумной молодежной компании дома Булгаковых, где всегда царили уют, доброта и понимание.
Перед свадьбой мама поставила условие, чтобы Миша, сдал "хвосты" в университете, а то из-за любви ему и учеба в голову не шла. Будущий доктор сочинял шутливые стишата:
В ней формул длинный ряд,
Но вижу в книге фигу я …
Блуждает мутный взгляд.
Видел он милое личико своей юной избранницы.
"Фаты у меня, конечно, никакой не было,- вспоминала Татьяна Лаппа, - подвенечного платья тоже. Я куда-то дела все деньги, которые отец прислал. Мама приехала на венчанье - пришла в ужас. У меня была полотняная юбка в складку, мама купила блузку. Венчал нас о. Александр в церкви Николы Доброго, в конце Андреевского спуска".
В медовый месяц, а затем и во все последующие молодые вели довольно беззаботный образ жизни. "Отец присылал мне деньги, - рассказывала Татьяна Николаевна, - а Михаил давал уроки… Мы все сразу тратили… Вообще к деньгам он относился: если есть деньги - надо их сразу использовать. Если последний рубль, и стоит тут лихач - сядем и поедем! Или один скажет: "так хочется прокатиться на авто!" - тут же другой говорит: "Так в чем дело - давай поедем!" Мать ругала за легкомыслие. Придем к ней обедать, она видит - ни колец, ни цепи моей (золотая цепь, полученная Тасей в приданое - М. Ч.). "Ну, значит, все в ломбарде! - "Зато мы никому не должны!"
Очень скоро молодой чете Булгаковых выпало большое испытание. Началась война. Михаил стал работать в госпитале. Тася ему помогала: таскала обеды для раненых на пятый этаж. А в 1916 году Михаила Булгакова направили в Смоленскую губернию работать врачом в земскую больницу. Началась тяжелая повседневная работа, так хорошо описанная самим доктором Булгаковым в "Записках юного врача". Тася всегда была рядом: листала учебник, когда случались минуты растерянности, ассистировала, как умела, выхаживала выздоравливающих, а главное спасала мужа от опасного увлечения морфием. И спасла таки!
Сам Михаил Булгаков признавался в письме к матери: "Таськина помощь для меня не поддается учету…"
Надо сказать, что за год их смоленской жизни изменилось многое. Грянули октябрьские события в Питере и Москве. Беспокойство за близких побудили Булгакова вернуться в Киев. За полтора года, которые они прожили с Тасей в Киеве там шесть или семь раз менялась власть. Большевики, петлюровцы, немцы с гетманом, вновь петлюровцы, опять большевики, деникинцы… Младшие братья Михаила: Николай и Иван, оба юнкеры киевских военных училищ, участвовали в боях, и однажды Николай лишь чудом избежал расстрела.
Тася уже через полмесяца была рядом с мужем. Она вспоминала: "Раза два-три ездила с ним в перевязочный отряд - под Грозный. Добирались до отряда на тачанке, через высокую кукурузу. Кучер, я и Михаил с винтовкой на коленях - давали с собой, винтовка все время должна была быть наготове. Там была женщина-врач, заведующая этим перевязочным отрядом, она потом сказала - "никаких жен!"… Однажды попал в окружение, но вырвался как-то…"
Может быть после того случая Михаил Булгаков и сказал себе: "Довольно глупости, безумия. В один год я перевидел столько, что хватило бы Майн Риду на десять томов. Но я не Майн-Рид и не Буссенар. Я сыт по горло и совершенно загрызен вшами. Быть интеллигентом вовсе не значит обязательно быть идиотом… Довольно!"
Несомненно, одно, что он, человек самой профессией своей призванный спасать и облегчать страдания людей, по натуре впечатлительный и ранимый, очень тяжело переживал убийства бессмысленные, порой жестокие, осознал весь ужас братоубийственной войны. Вот тогда и началась по настоящему его карьера журналиста, драматурга, а позже писателя.
Его первое произведение - эссе "Грядущие перспективы" - было напечатано в феврале 1920 года, в первом номере газеты "Кавказ" во Владикавказе. В той статье он писал: "Настоящее перед нашими глазами. Оно таково, что глаза эти хочется закрыть. Не видеть!
Остается будущее. Загадочное, неизвестное будущее. В самом деле: что же будет с нами?.."
"А мы? Мы опоздаем… Ибо мы наказаны… И мы, представители неудачного поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать детям: платите, платите честно и вечно помните социальную революцию".
Зимой 1920 года Булгаков заболел тифом. И только благодаря Тасе выжил: она бегала по жуткому, разграбленному городу ночью в поисках врача, продавала кусочки все той же злополучной золотой цепи на рынке, чтобы кормить выздоравливавшего Михаила. Белые ушли, а больной тифом Булгаков остался. Когда очнулся, пришел в себя очень осерчал на жену за то, что не увезла его, хоть бы и в беспамятстве, с белыми. Надо полагать, с той, весьма принципиальной ссоры и начался их разрыв.
"Он часто упрекал меня, - рассказывала Татьяна Николаевна, - ты слабая женщина, не могла меня вывезти!" Но когда два врача говорят, что на первой же остановке умрет, - как же я могла везти? Они мне так и говорили: "Что же вы хотите - довезти его до Казбека и похоронить?… После ухода белых однажды утром я вышла - и вижу, что город пуст. Главврач тоже уехал. А местный остался. Я бегала к нему ночью, когда Михаил совсем умирал, закатывал глаза. В это время - между белыми и советской властью - в городе были грабежи, ночью ходить было страшно…"
Когда Михаил Афанасьевич поправился, жизнь во Владикавказе заметно изменилась: на улицах - красные транспаранты, в умах - новые понятия: советы, республика, исполкомы, странные, очень смешившие его, сокращения революционного "новояза". Надо было как-то жить и Булгаков пошел в подотдел, который у него превратился в "подудел", возглавляемый знакомым писателем Юрием Слезкиным. Тот предложил ему делать вступительное слово перед спектаклями. Тася, Татьяна Николаевна, стала работать там же, в театре, статисткой. В то время они очень боялись - вдруг кто-нибудь расскажет, что Булгаков печатался в белогвардейской прессе. "Однажды, - рассказывала Татьяна Николаевна, - иду я в театр, вдруг слышу - "Здравствуйте, барыня!" Оборачиваюсь, а это бывший денщик Михаила - Барышев… Какая, говорю, я теперь тебе барыня?.." "Где вы живете? - спрашивает. "Здесь, в городе, а ты?" - "Да я перешел в Красную Армию!"
"Был май месяц… приехали коммунисты, какая-то комиссия, разыскивали белогвардейцев… Я вообще не понимаю, как он в тот год жив остался - его десять раз могли опознать!" Решили срочно покинуть Владикавказ.
В Москву они добирались по очереди. Потом еще несколько лет жили вместе, но судьба их любви, их брака была уже предрешена. Как вспоминал их сосед по московской квартире Левшин: "Он был не один в те годы и все-таки словно один. Его жена, Татьяна Николаевна Лаппа - высокая, худая, в темных скучных платьях, - держится так неприметно, так ненавязчиво, будто чувствует себя посторонней в его жизни."
Они прожили вместе одиннадцать лет. Однажды Булгаков, словно в раздумье сказал Левшину: "Если на одиннадцатом году совместной жизни супруги не расходятся, так потом остаются вместе надолго…" На сей раз дар предвидения ему изменил. В апреле 1924 года Михаил и Татьяна развелись.
"Он сказал мне: "Знаешь, мне просто удобно говорить, что я холост. А ты не беспокойся - все останется по-прежнему. Просто разведемся формально…"
Он познакомил меня с Любовью Евгеньевной (Будущей второй женой Белосельской-Белозерской - М. Ч.) …Она учила меня танцевать фокстрот… Василевский, первый муж, ее оставил, ей негде было жить. Сказала мне один раз: "Мне остается только отравиться…"
…
В смысле литературы она, конечно, была компетентна. Я-то только продавала вещи на рынке, делала все по хозяйству и так уставала, что мне было ни до чего…
Он мне говорил:
- Пусть Люба живет с нами?
- Как же это? В одной комнате?
"
Много лет спустя, третья жена Булгакова, Елена Сергеевна, вспоминала, что, когда они решили пожениться, он сказал ей: "А Люба будет жить с нами!"
Трудно назвать Михаила Афанасьевича наивным в житейских делах. Так что же заставляло его делать столь странные заявления? Скорее всего желание соединить, по доброте душевной, то, что уже разбито.
… Вот как это произошло: "В конце ноября, то ли до именин своих, то ли сразу после, вспоминала Татьяна Николаевна, Миша попил утром чаю, потом сказал: "Если достану подводу, сегодня от тебя уйду". Потом через несколько часов возвращается: "Я пришел с подводой, хочу взять вещи". - "Ты уходишь?" - "Да, ухожу на совсем. Помоги мне сложить книги". Я помогла. Отдала ему, конечно, все, что он хотел взять. Да у нас тогда и не было почти ничего… Потом еще наша квартирная хозяйка говорила мне: "Как же вы его так отпустили? И даже не плакали!" Вообще в нашем доме потом долго не верили, что мы разошлись, - никаких скандалов не было, как же так?.. Но мне, конечно, долго было очень тяжело".
В 1940 году умирающий Булгаков послал свою младшую сестру Лелю за Тасей - хотел попросить у нее прощения. Но она уже уехала из Москвы.
"Меня за тебя Бог накажет" - каялся он Татьяне Николаевне. Возможно, великий провидец был прав. Дни писателя были сочтены за долго до обычного земного срока.
Можно по-разному судить и рядить о психологических причинах их разрыва. Но было в их семейной жизни одно мистическое обстоятельство: в лихолетье 1920 года во Владикавказе Тася продала на рынке обручальные кольца. Говорят, потерять венчальное кольцо - очень плохая примета. А уж продать… Так спасая любимого человека от голода, она, быть может, и предрекла свой семейный союз. Вполне возможно, что золотые кольца с надписью на внутреннем ободке "Михаил Булгаков. 1913 год." И "Татьяна Булгакова. 1913 год" и по сю пору хранятся в чьем-то семейном ларце. Посмотрите, не в вашем ли?